Тот, кто не со мной - Лилиан Пик Страница 39

— Привет, Элиза, — начал он, лаская ее взглядом. — Скучала без меня, сладкая моя?

Она ярко зарделась, подозревая его в самых ужасных намерениях. Говард, который как раз отпивал из своего бокала, поперхнулся. Лестер даже не попытался ему помочь. Он подождал, пока тот откашляется, и продолжил:

— Ты куда-нибудь ходила развлекаться во время праздников, радость моя?

Она пожала плечами, зная, что ответ ему не нужен. Этот вопрос был только прологом к тому, что должно было последовать дальше.

— Нет, не ходила? Ну чему же тут удивляться. Ты знаешь, Говард, — его взгляд садистски уперся в соперника, — я знаю эту девочку почти так же хорошо, как самого себя, но чего я никогда не мог понять, так это почему такая симпатичная девчонка должна прятаться ото всех. — Он склонился к его уху и проговорил фальшиво-доверительным тоном: — А ты знаешь, чем она больше всего любит заниматься?

Говард тупо покачал головой в знак отрицания.

— Слушать музыку — классическую музыку. — Он сделал паузу, и Говард мигнул. — Но это еще не все, дорогой ты мой. Она слушает ее в наушниках, растянувшись на своей кровати, — ну, во всяком случае так я заставал ее каждый раз, когда поднимался к ней в спальню, а это было нередко.

Он снова выдержал паузу, пока Говард заливался багровым румянцем, переваривая эту информацию. Элиза посмотрела на говорящего так, словно хотела добраться до его шеи и покрепче сжать ее обеими руками. Она не могла отрицать его заявлений, потому что, по сути, это была правда. Но он представлял все в таком контексте, который придавал простым фактам совершенно ложный смысл.

— Ты знаешь, — тихо сказал Лестер, приподнимая ей пальцем подбородок тем жестом, который вполне мог быть следствием их близости, — тебе могло показаться, что эта девочка — просто маленькая серая мышка, но поверь мне на слово, а я узнал это на собственном нелегком опыте, что за этой маской скрывается яростная тигрица. Однажды она меня укусила. Шрам остался до сих пор. Я мог бы тебе его показать, но, — он отпустил ее подбородок, оглянулся и понизил голос, — в данных обстоятельствах это было бы весьма неловко.

— Лестер! — Она должна была это прекратить. — Замолчи, пожалуйста! Ты прекрасно знаешь, что все, что ты говоришь…

— Не предназначено для посторонних ушей. Хорошо, милочка, я буду хранить наш с тобой секрет.

— Лестер, я тебя умоляю! — Это был крик из глубины души, и он должен был добраться до его чувства сострадания, но сейчас казалось, что у него и в помине не осталось подобных душевных качеств.

— А эти шмотки, которые я тебе недавно купил, дорогуша. Ты их уже носишь? — Он расплылся в дьявольской усмешке. — Ты знаешь, оказывается, теперь все об этом говорят. Старик Френли всем немедленно разболтал, что мы… э-э-э… гуляли вместе и что я накупил тебе подарков. А согласно сплетникам, если мужчина делает это для женщины, ну!.. — Он рассмеялся, как будто эта мысль доставляла ему удовольствие. — Так что теперь уже общеизвестно, что у нас с тобой роман. И все это вместе, и плюс те слухи, которые распускала про нас моя бывшая хозяйка, — в общем, наша с тобой репутация порядком подмочена!

Впечатление было такое, что Говарду стало трудно дышать. Он пробежался трясущимся пальцем по внутренней стороне воротничка рубашки и слегка ослабил галстук, как будто тот его душил.

Элиза сказала вне себя от возмущения:

— Этого не может быть, Лестер. Ты все это сам выдумал.

— Уверяю тебя, моя сладкая, — он старался говорить с ней как можно фамильярнее, — я тебе говорю чистую правду. Спроси миссис Деннис — она рассказала мне про эти сплетни, как только я приехал сегодня домой.

Говард встал, шатаясь из стороны в сторону, как будто он только что перенес сокрушительный удар. Удаляясь, он невнятно бормотал:

— Пожалуй, пойду чего-нибудь выпью.

Как только он ушел, Элиза схватила Лестера за руку, но он тут же стряхнул ее пальцы.

— Прости, радость моя, меня кто-то зовет.

Он достиг своей цели — победил своего оппонента, практически сразил его наповал словами. Приз мог бы достаться ему, стоило только попросить. Но он просить не собирался. Вместо этого он повернулся к ней спиной, лениво прошелся по комнате и завязал оживленный разговор с симпатичной рыжеволосой девушкой, сидевшей поодаль в одиночестве.

«Что же, — пыталась успокоить себя Элиза, — во всяком случае, он сослужил мне хорошую службу — избавил от постоянного надзора Говарда». Она украдкой скосила глаза в сторону, чтобы проверить, смотрит ли на нее Говард, но тот опустошал бокал за бокалом, как человек, решившийся утопить горе в вине. Она воспользовалась этим шансом и скрылась на кухне, ликуя от своего нежданного освобождения, как узник, который взобрался на тюремную стену и выпрыгнул на свободу.

Она варила кофе и была так поглощена этим занятием, что не услышала звука шагов у себя за спиной. Но что-то ее насторожило — она поняла, что за ней кто-то наблюдает.

«Только бы не Говард, хоть бы не он». Она резко обернулась. Это был Лестер. Она улыбнулась с видимым облегчением. Но он не улыбнулся ей в ответ. Налет фамильярности в его обращении совершенно исчез, словно его и не было. Выражение его лица было холодным, глаза такими же, и он сказал:

— Должен поздравить тебя с тем, как ты выглядишь. Никогда еще ты не казалась мне такой привлекательной.

Она покраснела.

— Спасибо. Но это в основном заслуга Клары.

— Да, мне тоже показалось, что здесь не обошлось без ее мастерства. — Он пристально всмотрелся в нее. — Но в тебе появилось еще что-то, что никакое количество косметики не могло бы тебе прибавить. — Она молчала, сосредоточившись на приготовлении кофе. — Можно подумать, — небрежно продолжал он, — что ты как будто влюбилась. Так?

На этот вопрос она не могла ответить.

— Как там наш Фил Поллард?

Теперь она поняла ход его мысли.

— В выходные мы не видимся. Он мой начальник, а не друг.

— Разве? Ты на прошлой неделе куда-то ходила с ним. Я вас видел.

— Знаешь, — решительно ответила она, — мы ездили с ним по делу.

— Ну конечно. — Своей циничной усмешкой Лестер хотел показать, что не верит ни единому ее слову. Он загородил ей проход.

— Прости меня, пожалуйста. Я хочу отнести этот поднос в другую комнату.

Он не сдвинулся с места.

— Я сам отнесу. Отдай его мне.

Элиза попыталась отцепить его пальцы, которые коснулись ее, схватившись за края подноса, но она не могла избежать взгляда, с которым встретились ее глаза. В нем был вопрос, какое-то сообщение; она попыталась его прочитать, но оно было на языке, который ее никогда никто не учил понимать. Она была прикована к месту, она двигала губами, шепча его имя, спрашивая, будто он пытается ей сказать. Она чувствовала, что для нее важнее всего на свете узнать это. Но сардонический изгиб рта остановил ее с такой же силой, как если бы он ударил ее наотмашь по лицу.