Свадебный водоворот - Джеки Д'Алессандро Страница 39

— Наверняка найдутся какие-нибудь безделушки и вещи для тебя лично, которые тебе захочется купить. В конце концов, тебе придется что-то делать с теми деньгами, которые я буду давать тебе на булавки.

— На булавки?

— Да. Это английское выражение означает «регулярно выплачиваемая сумма». Каждые три месяца ты будешь получать деньги, которые сможешь тратить как пожелаешь.

— И какова же эта сумма? — спросила она, недоумевая, что же ей придется покупать, когда у него уже все есть. Он назвал цифру, и Элизабет изумленно открыла рот:

— Ты шутишь. — Не мог же он и в самом деле давать ей столько.

Даже в полутьме кареты она увидела, каким суровым стало его лицо.

— В чем дело? Этого недостаточно?

Она растерянно заморгала, глядя на него.

— Недостаточно? Господи, Остин! Я знала, что ты далеко не нищий, но я и представить не могла, что ты предполагаешь давать мне столько денег — даже раз в десять лет, не говоря уже о трех месяцах. — Она дотронулась до его рукава. — Я благодарна за предложение, но, честное слово, в этом нет необходимости. У меня уже есть все, что мне нужно.

Настала очередь Остина изумиться. Она не знала, что он может позволить себе это? Неужели она действительно не видит никакой необходимости в этих деньгах? Неужели она и вправду считает, что у нее уже есть все, что ей нужно? Он подумал о бесчисленных светских дамах — ограниченных, жадных, расчетливых, распутных — и попытался представить себе хотя бы одну из них говорящей те слова, которые только что произнесла Элизабет. Он покачал головой. Неужели его жена действительно такая?

Он продолжал пристально смотреть на нее, вглядываясь в ее глаза. И нашел в них ответ. Да. Да, эта женщина, его жена, именно такая. Благородная, добрая, бескорыстная. Он даже не искал, а случайно набрел на настоящее сокровище.

«А я-то подумал было, что за ее реакцией на размер содержания стоит жадность».

Он покачал головой, осуждая себя за ошибку.

Его размышления прервал тихий голос Элизабет:

— Я расстроила тебя. Извини.

— Я не расстроен, Элизабет. Я… изумлен.

— Изумлен? Чем?

Он поднес ее руку к своим губам.

— Тем, что ты необыкновенная.

В эту минуту карета остановилась — они приехали.

— Продолжение следует, — пообещал он таким многозначительным тоном, что у Элизабет порозовели щеки.

Они вышли из кареты, и Остин провел ее через узорчатые чугунные ворота. В окнах элегантного кирпичного городского дома горели свечи, отбрасывая на стены теплый, мягкий, гостеприимный свет. Когда они приблизились, им навстречу распахнулись огромные двойные двери.

— Добро пожаловать домой, ваша светлость, — произнес дворецкий, вводя их в выложенный мрамором холл.

— Спасибо, Картерс. Это твоя новая хозяйка, ее светлость герцогиня Брэдфордская.

Дворецкий низко поклонился.

— Слуги приносят свои искренние поздравления по поводу вашего бракосочетания, ваша светлость, — обратился он к Элизабет, сохраняя серьезное выражение лица.

— Спасибо, Картерс, — улыбнулась она.

Остин заметил, как она перевела взгляд на других слуг, выстроившихся за спиной Картерса и ожидавших своей очереди приветствовать хозяев. Гордость распирала грудь Остина, когда Элизабет, сделав шаг вперед, улыбнулась им. Одного за другим Картере представлял ей слуг, и каждый был очарован новой хозяйкой, когда та повторяла его имя и одаривала дружелюбной улыбкой. Недостаток светского лоска его жена более чем восполняла добротой и естественным очарованием.

— Уже поздно, Картерс. Я предлагаю вам всем идти спать, — распорядился Остин, когда представление закончилось. — Я провожу герцогиню в ее покои.

— Слушаюсь, ваша светлость, — снова поклонился Картерс и вместе со слугами вышел, оставив Остина с женой одних в огромном холле.

— У Картерса довольно грозный вид, — прошептала Элизабет. — Он когда-нибудь улыбается?

— Никогда. По крайней мере я такого не помню.

— Где ты только находишь таких ужасно серьезных людей?

Не в силах удержаться от того, чтобы не дотронуться до нее, он дернул за один из ее локонов.

— Семья Картерса уже три поколения служит герцогам Брэдфордским. Картерс родился серьезным.

Взяв жену под руку, Остин повел ее вверх по изогнутой лестнице. Она вертела головой то вправо, то влево, разглядывая свой новый дом.

— Боже, просто сказка! Как и Брэдфорд-Холл. Все твои дома так величественны? Нет ли у тебя чего-нибудь, ну… поменьше?

Он на минуту задумался.

— Есть скромный домик в Бате.

— Насколько скромный?

— Около двадцати комнат. Немного больше или меньше.

Элизабет рассмеялась:

— Двадцать комнат? Едва ли назовешь это скромным.

— Боюсь, это все, что могу предложить. Если хочешь, ты можешь купить хижину или шалаш на свои карманные деньги. — Он лукаво подмигнул ей. — Что-нибудь так из десяти комнат. — Остин распахнул дверь. — Вот мы и пришли.

Она переступила через порог и замерла от восторга. Все в спальне было цвета слоновой кости и золота — от кремовых бархатных портьер до роскошного персидского ковра у них под ногами. Несколько низких ламп заливали комнату мягким светом, а в мраморном камине весело потрескивал огонь.

— Какая красивая комната! — с явным восхищением сказала Элизабет. Она слегка провела пальцами по обитому золотой парчой дивану и таким же креслам. Широко раскинув руки, она с развевающимися юбками закружилась по комнате. — А что там? — спросила она, указывая на дверь в боковой стене.

— Ванная комната, она соединяется с моими апартаментами. Это часть того, что я недавно обновил. Твоя горничная сейчас готовит тебе ванну. Я буду ждать тебя у себя.

Элизабет открыла дверь в ванную комнату, где ее встретила застенчивая молодая девушка.

— Добрый вечер, ваша светлость. Меня зовут Кэти. Я ваша горничная.

Слава Богу, что в комнате никого больше не было, иначе Элизабет вытянула бы шею, оглядываясь в поисках «вашей светлости», что она чуть не сделала в холле, когда к ней обратился Картерс. Видимо, потребуется время, чтобы привыкнуть к титулу.

Кэти помогла ей раздеться и сесть в ванну, которая, к удивлению Элизабет, располагалась на уровне пола и легко могла вместить двоих, а возможно, и троих человек. Элизабет погрузилась в теплую, пахнущую сиренью воду, и у нее вырвался вздох блаженства. Когда через полчаса она вышла из ванны, кожу приятно пощипывало.

— Я приготовила ваш чудесный пеньюар, ваша светлость, — сказала Кэти.

— О, спасибо! Это подарок моей тетушки. Мне не терпится посмотреть на него.