Невеста-заложница - Джейн Фэйзер Страница 39

— Я собираюсь спать, — внятно промолвил он. — Точно так же как и ты. Но поскольку мне надоело за тобой гоняться, то я хочу быть уверен, что до утра ты никуда не удерешь. — И он потащил ее за руку к себе в спальню.

Порции показалось, что каким-то колдовством ее лишили всей воли к сопротивлению. Все происходило как бы во сне. Вот Руфус накинул ей на талию свой ремень, пропустил свободный конец через пряжку, но застегивать не стал, а просто зажал в руке. Он что, еще и извращенец вдобавок?!

— К счастью, ты достаточно худая и длины этого ремня хватит, чтобы дать тебе свободно двигаться, — бурчал себе под нос Руфус, откидывая одеяло. — Вот, ты можешь спать под одеялом, а я лягу на краю и укроюсь пледом. Таким образом нам вполне удастся соблюсти приличия.

Он вдруг громко рассмеялся — по виду Порции было ясно, что она сочла Декатура повредившимся в уме.

— Вообще-то здесь не особо придерживаются приличий, — милостиво пояснил он. — Однако иногда приходится учитывать мнение посторонних. А теперь не соблаговолишь ли ты лечь под одеяло?

Но Порция не двинулась с места.

— А ну! — Сильные руки подхватили ее и закинули на середину кровати. — Ложись. — Руфус накинул на нее одеяло, затем лег сам и закутался в толстый шерстяной плед. Свободный конец ремня он намотал на запястье и закрепил таким узлом, который, по мнению перепуганной пленницы, никто и никогда не сможет развязать. — Вот так. Теперь я могу быть уверен, что проснусь, как только тебе в голову придет очередная шальная идея. Приятных вам снов, мисс Уорт.

И в ту же минуту Руфус Декатур крепко заснул сам, чем поверг свою пленницу в окончательное замешательство.

На какое-то время она застыла, опасаясь даже перевести дыхание. Всего минуту назад она полагала, что ее вот-вот изнасилуют, а теперь оказалась уложенной в теплую кровать, где ей ничто не грозило — так, словно рядом с ней мирно спал сам Джек. За долгие годы скитаний она успела привыкнуть делить с отцом и спальню, и кровать. Они с Джеком укрывались одним одеялом, и Порция могла часами лежать без сна, вслушиваясь в его затрудненное дыхание и даже временами испуганно замирая, когда казалось, что промежутки между вдохами становятся слишком велики. Она боялась, что отец вообще перестанет дышать, и до сих пор отлично помнила чувство облегчения, охватывавшее ее всякий раз, когда хриплые неровные звуки возобновлялись. Это хриплое дыхание да еще пьяный храп — вот и все колыбельные, которые ей довелось услышать в детстве и которые способны были навеять на нее спокойный сон.

Глаза защипало от слез, и Порция сердито смахнула их, не думая о том, что может разбудить соседа. Однако мало-помалу в объятиях жаркой пуховой перины ее озябшее тело стало согреваться. Вызыв&д раздражение только поводок, но и он не причинял особых неудобств — Порция попробовала повернуться и проделала это с легкостью.

Ее сосед тихонько посапывал во сне, и веки наливались такой тяжестью, что вряд ли Порция смогла бы бороться с дремотой, даже если бы стояла на ногах, а не лежала, уютно свернувшись в этом теплом гнездышке…

Руфус проснулся через несколько часов. Он всегда просыпался легко, вне зависимости от того, насколько кратким был сон и утомительным вечер накануне. Порция свернулась клубочком на краю кровати и дышала ровно и глубоко. Опираясь на локоть, Руфус присмотрелся к своей пленнице повнимательнее. Конечно, глазеть вот так на ничего не подозревающего спящего человека не очень-то прилично, однако их предыдущее общение складывалось в основном из перепалок. Порция Уорт постоянно откалывала такие штучки, что не могла не разбудить в Руфусе любопытства.

Невольно он подумал о том, что судьба явно поскупилась на козыри, когда метала карты для этой представительницы рода Грэнвиллов. Даже самый ярый поклонник аляповато-ярких красок не смог бы пожаловаться на недостаток медно-красного и рыжего оттенков, насыщавших пламенную шевелюру, вздымавшуюся над бледным скуластым лицом. Пожалуй, единственной привлекательной чертой можно было назвать глаза. Но даже если бы они не были сейчас закрыты, их достоинства вряд ли перевесили бы массу недостатков во внешности Порции Уорт. Не говоря уже о тощей, угловатой, непривлекательной фигуре. Как странно, что этот несгибаемый дух, способный бросить вызов всему свету, получил от природы столь невзрачную оболочку! Порции пришлось испытать многое за свою недолгую жизнь, однако трудности не сломили ее. Вряд ли жалость к себе можно назвать одной из слабостей этой девицы, хотя Господь свидетель — у нее наверняка найдется немало поводов для отчаяния.

Руфус поймал себя на том, что улыбается, глядя на нее: случайно угодившая в заложницы девица обладала темпераментом под стать его собственному. Мало того, что он захватил никому не нужную нищую, за которую и торговаться-то никто не станет, — вместо изнеженного, покорного ребенка судьба подсунула бойца, попросту не способного смириться с поражением. И от этого каприз фортуны казался Декатуру вдвойне несправедливым и обидным.

Одним ловким движением он развязал узел на запястье, а потом просунул руку под одеяло, чтобы расстегнуть пряжку на талии у пленницы. Естественно, его рука натолкнулась на обнажившееся тело. Никогда прежде он не ощущал под ладонью такую гладкую и шелковистую кожу. Рука словно сама по себе приникла к ней, хотя Руфус понимал, что скорее всего ночная рубашка задралась во время сна и он прикасается к ягодицам. Рассудок настойчиво советовал оставить все как есть и поскорее выбраться из кровати, однако пальцы не желали внимать этим советам.

Они продолжали осторожно скользить по восхитительной мягкой коже, пока кровь не закипела в жилах и чресла не напряглись от желания. Теперь Руфус ни за что бы не прервал эти сладостные исследования по собственной воле, но Порция внезапно пошевелилась и что-то пробормотала во сне, отпихнув дерзкие пальцы, как надоедливых насекомых. Крайне неохотно Декатур убрал руку из-под одеяла и заставил себя подняться, чтобы вернуться в реальность холодного зимнего утра.

Совсем уже решившись оставить ремень на Порции, Руфус и сам не понял, как снова оказался возле постели и осторожно приподнял одеяло, виновато вслушиваясь в ровное дыхание спящей. Длинные ноги были подтянуты к самой груди, а руки скрещены, и свернувшаяся калачиком хрупкая фигурка показалась Декатуру невероятно трогательной.

Но он-то хорош, что за чертовщину вытворяет?! Руфус буквально отскочил от кровати, чувствуя себя насильником. Чтобы придать своим действиям хотя бы минимум оправдания, он с чрезвычайной осторожностью освободил конец ремня и вытащил его из-под спящей.

Как это ни удивительно, Порция спала все так же крепко. Руфус с облегчением поправил одеяло, торопливо оделся и на цыпочках спустился вниз. Из угла за занавеской не доносилось ни звука, и он, не задерживаясь, вышел навстречу морозному тусклому рассвету, чтобы обойти посты и выслушать рапорты ночных часовых. Холодный воздух мигом выветрил всю дурь из мозгов и остудил распаленные чресла. Когда Декатур добрался до главного поста, он уже почти поверил в то, что его недавняя выходка — всего лишь эпизод из какого-то эротического сна.