Белое Рождество. Книга 2 - Маргарет Пембертон Страница 39

– Да, – ответила она и, заглянув через плечо девушки, увидела маленький дворик, в котором лежали крошечные дети, болтая ножками в солнечном свете. – Я англичанка и еще долго пробуду в Сайгоне. Я пыталась отыскать приют, который согласился бы принять мою посильную помощь.

Лицо девушки расплылось в широкой улыбке. Ей было чуть за двадцать, ее густые черные волосы стягивала на затылке резинка.

– Если так, вы пришли именно туда, куда хотели, – сказала она. – Меня зовут Люси Робертс. Входите.

Очень скоро Серена убедилась, что первое впечатление ее не обмануло. Помещение было тесное и забито до отказа, но здесь царили порядок и чистота. Среди персонала встречались вьетнамские девочки и няни без специальной подготовки, но все они проявляли искреннюю заботу о детях. Помимо Люси, здесь были три профессиональные воспитательницы – еще одна новозеландка, американка и немка.

– Кто руководит приютом? – спросила Серена, когда Люси подала ей малыша, а сама начала кормить другого.

– Доктор Дэниелс. Он тоже новозеландец. Сейчас доктора на месте нет, сегодня у него приемный день в клинике, бывшем военном госпитале французов. Он окулист.

Серена робко взяла ребенка на руки. До сих пор ей не доводилось кормить младенца из бутылочки, и, судя по всему, это было куда более сложным делом, чем она представляла.

– Почему в других городских приютах такие скверные условия? Исключение составляют только ваш дом и до некоторой степени приют Святого Павла.

Люси вздохнула, уложила на коврик ребенка, которого только что кормила, и взяла на руки другого младенца, шумно требовавшего пищи.

– Беда в том, что в городе слишком много брошенных детей и сирот, нуждающихся в присмотре. Детские дома не справляются с нагрузкой, к тому же большинство работников не имеют должной подготовки. И как следствие – те ужасающие условия, в которых оказываются малыши.

Ребенок, которого держала Серена, допил молоко, и она, подражая Люси, приподняла кроху вертикально и приложила к своему плечу, чтобы вызвать отрыжку.

– Что значит – брошенные дети? Вы имеете в виду, что у некоторых из этих детей есть родители?

Проголодавшийся ребенок заплакал громче, и Люси пришлось повысить голос:

– Приблизительно у половины.

Серена едва не уронила младенца, которого держала.

– У половины? Почему же они живут в приютах? Я не понимаю.

– Это оттого, что вы слишком мало прожили во Вьетнаме, – мягко произнесла Люси. – Здешняя нищета представляется жителям Запада почти непостижимой. Многие женщины бросают детей, потому что не в силах их прокормить. Другие матери отказываются от детей потому, что те появились на свет неполноценными и в будущем станут обузой для семьи. Третьи – потому, что дети родились от отцов другой расы. В приютах немало детей проституток, которые избавляются от них, чтобы вернуться на панель. Во Вьетнаме очень легко избавиться от ребенка. Записи о рождении не ведутся. В благотворительных клиниках и родильных домах на одну кровать приходится по две-три женщины. В таких условиях проще всего уйти, бросив ребенка.

– А остальные? – спросила Серена, ощущая, что в глубине ее души происходят какие-то значительные перемены.

– Остальные – жертвы войны. В сражениях погибают тысячи мирных жителей. Результат – великое множество искалеченных судеб. Дети без родителей, без родственников. Здесь, в «Кейтонг», мы делаем все, что в наших силах. Приют содержится исключительно на добровольные пожертвования. В основном от посольств западных стран и военных баз, размещенных в Сайгоне. Источник весьма ненадежный, и мы будем рады любой помощи.

Серена положила на коврик ребенка, которого держала на руках, и взяла другого. Она сняла пыльник; в том месте, где она прижимала к себе младенца, ее желто-зеленое короткое платье было сплошь покрыто пятнами срыгнутого молока. Но ей было все равно. Впервые в жизни ее захватило чувство долга.

– Я могу оказать вам финансовую поддержку, – сказала она, вспоминая о деньгах, которые оставили ей дед и бабка и которые позволяли ей вести роскошную, безбедную жизнь. – Но я также хотела бы помочь делом.

– В таком случае вам следует переговорить с доктором Дэниелсом. Он вернется через полчаса. Не принимайте близко к сердцу его грубоватые манеры. Его резкость объясняется огромными нагрузками. Доктор работает по восемнадцать-девятнадцать часов в сутки.

Майк Дэниелс встретил Серену без особого воодушевления.

– Вы квалифицированная медсестра?

– Нет.

– Специалист по уходу за детьми?

– Нет.

Дэниелс мало чем напоминал врача. Крепко сложенный мужчина лет тридцати, он был небрежно одет в слаксы и рубашку с коротким рукавом и распахнутым воротом. У него были густые непокорные волосы, очень темные, как и глаза, и комплекция борца-тяжеловеса. Сначала он показался Серене грубоватым и резким, но потом она уловила в линиях его губ чувственность и ранимую восприимчивость. Сколь бы агрессивно он ни держался, Серена все же предостерегла себя от поспешных выводов.

– В таком случае мы не нуждаемся в ваших услугах. Серена едва не задохнулась от возмущения.

– Это еще почему? У меня хорошее образование, и я смогу ухаживать за детьми куда лучше большинства людей, которые этим занимаются в Сайгоне.

– Дети, которых вы видели, не являются питомцами «Кейтонг». – Взгляд Дэниелса скользнул по ниспадавшей до талии серебристой гриве волос Серены, ее безупречно скроенному, вызывающе-короткому платью и восхитительной формы ногтям, покрытым розовым лаком. – Я отлично понимаю, какими мотивами вы руководствуетесь, предлагая нам свою помощь, мисс...

– Миссис Кайл Андерсон, – отчеканила Серена, сообразив, что ее титул и девичья фамилия не только не смягчат доктора Дэниелса, но лишь ожесточат его еще больше.

– В своих мечтах вы порхаете по нашему приюту этаким ангелом милосердия, разумеется, не замарав при этом своих холеных наманикюренных ручек. Вьетнам для вас – романтическое приключение. Уж извините, миссис Андерсон, но я не могу принять вас в штат. Если вас изводит скука – а я в этом не сомневаюсь, – то вам придется найти иной способ развлечься.

Правая рука Серены зачесалась от желания закатить ему пощечину. Она с трудом сдержала порыв и, сверкая глазами, процедила:

– Не говорил ли вам кто-нибудь, что вы самовлюбленный, тупой, жалкий болван? Откуда в вас эта предубежденность? Я хочу работать в «Кейтонг», потому что вокруг так много людского горя, хочу сделать что-нибудь... сделать все, что в моих силах, чтобы облегчить эти страдания! Я отлично сумею кормить младенцев, менять пеленки, стирать белье и сидеть с больными. Я видела ваших детей и знаю, откуда проистекают их беды. Если меня научат, я без труда справлюсь с простейшими медицинскими процедурами, например, смогу делать инъекции и лечить кожные нарывы. Мои взгляды на происходящее куда более реалистичны, чем вы могли подумать. И я решительно намерена прибыть сюда завтра к семи утра и взяться за любое дело, которое вы пожелаете мне поручить, даже если меня попросят вымыть полы!