Зачётный профессор - Юлия Чеснокова Страница 39

— То есть, — раздался тот голос, который она ежесекундно боялась услышать, и всё-таки услышала. Он был всё тем же, спокойным и непробиваемым. — Выходит, что и плохих, и хороших людей не существует?

— Да, — Ника смело взглянула на него через стекла линз в темно-коричневой оправе, — плохое и хорошее, можно сказать, индивидуально, но так как мы живем в обществе, а человек существо социальное, то за добро и зло принимается каждым то, что принято большинством. Но и большинство, как мы видим из исторических фактов, переменчиво. Им легко управляет один или несколько, распространяющие свои идеалы пропагандой, агитацией и информационной атакой. Порой это даже не распространение, а навязывание, опасное тем, что оно чаще незаметно.

— И неужели нет ни одной вечной истины? — вздохнул Костя, защелкав ручкой. Его глаза не отводились от глаз Ники. — Неужели нет ни одного ориентира, опираясь на который, люди бы поняли, что же всё-таки плохо, а что хорошо?

— О чем можно говорить, если даже высшая ценность, из века в века остающаяся единственной константой людей — жизнь и её воспроизведение, — одними считается прекрасной, а другими ужасной? — женщина вернулась за свою диктаторскую стойку. — Во все времена менялись убеждения: политические, религиозные, бытовые. Верится в то, во что хочется верить, а иногда в то, на что хватает умственного развития. Кто-то поддаётся чужому мнению, кто-то отстаивает своё, но правота обоих под сомнением. Вечная истина не может быть у тех, кто сам не вечен. Новые люди — новые правила, новые обстоятельства и так далее…

— А как же любовь? — несоответственно тону, вынес романтическое предположение Костя.

— Любовь? — Ника надменно повела уголком губ. Молодой человек понял по этому тонкому изменению на лице, что обидеть её отсутствием звонка удалось. Но в этот же миг он спросил себя, зачем ему это было нужно? — Если кому-то хочется, он может верить и в любовь, Константин, принимая её за вечную истинную.

— Вы непостоянны, Вероника Витальевна, — произнес, наконец, Костя. Он простоял возле её стола минуты три, пока за его спиной вышли все студенты, а она собирала портфель, молча, не поднимая лица, словно никого перед ней не было. И сейчас не отвечала ему. — В прошлый раз мы говорили о любви и вы, кажется, были другого мнения. Или после лекции по Фромму вы следуете его учению, а после лекции по Дюргейму принимаете его доводы? Жуткое приспособленчество.

Ника упихала листы по разным отделам и, удостоверившись, что они не выпирают, захлопнула их, щелкнув замком. Костя подступил так, чтобы мимо него нельзя было пройти.

— Вы сердитесь, что я вам не позвонил? — она подняла взгляд, застыла. Устало улыбнувшись, как бы коря, помотала головой, перекидывая ремешок через плечо.

— Я не стану отрицать, но зачем спрашивать, если ты хорошо осознаёшь последствия своих поступков.

— Я не хотел вас обидеть, — честно сказал он. Зачем тогда вообще это делал? Был плохишом по договору, заключенному с дьяволом. То есть Баскаевым. Это всего лишь игра. Стоп, он же на самом деле плохиш, нет? Ведь когда состоялось пари, он был уверен, что ему и напрягаться не придется, ведь он язва по жизни, и вдруг понимает, что напрягается и лукавит, ведя себя так.

— Чего бы ты ни хотел, ты знал, чем всё кончится. Вот и получил, — Ника улыбнулась ещё шире, — мне пора домой.

— Вы больше не хотите со мной разговаривать?

— Разве я не говорю с тобой сейчас? Просто я не хочу тратить время на тех, кто не вспоминает об обещаниях.

— Я об обещании и не забывал, — Костя не отошел в сторону, — если бы я позвонил вам, то стал бы неинтересен, разве нет? Вы сами сказали, что вам нравятся отрицательные типы. Я не хочу для вас быть скучным.

Ника прекратила мелкие попытки обойти его и опять встала лицом к лицу. Опять непредсказуемый ход? Своё негодное поведение оправдывать её непристойными желаниями? Да, ей нравятся негодяи, но почему бы не заставить её полюбить хороших? Зачем потакать её слабости? Нет, всё не так, тут что-то другое. Он не звонил, потому что сам так хотел, она здесь ни при чем. Ему нравится издеваться над ней, вот и всё.

— Что ж, в твоё отсутствие мне было очень весело, — она вспомнила о ночи на кануне и шокированных глазах Тимура, просившего её не уходить так быстро, ведь ещё вся ночь впереди, и вообще, в университет можно поехать из гостиницы, — ты ведь знаешь, что мы с Тимуром встречаемся?

Костя стиснул кулак в кармане. Что понимать под этим «встречаемся»? Ходят на свидания? Обманывают друг друга, что состоят в отношениях? Переспали?! Как они встречаются? Если так, и у Тимура что-то вышло, то, в самом деле, не сказать ли о споре? Пожалуй, самое время. Да, нужно признаться, рассказать всё, как есть. Пусть знает настоящую личину того, с кем она «встречается». Как говорится, утону сам, но с собой утяну на дно и соперника. Последняя попытка, и если оказывается, что она в нем разочаровалась и не хочет больше иметь с ним никаких дел, то быстрая тирада о споре и будь, что будет.

— Мне всё равно, что там у вас с Тимуром, — едва выжал из себя Костя. Почему же так трудно становится врать? — Я хочу, чтобы этот вечер вы провели со мной. Я не звонил, потому что боялся. Чего? Я не знаю. Себя, вас или того, что происходит. Но сейчас я здесь и не могу уйти, если вы не скажете мне «да».

— На что я должна сказать «да»? — ехидно покривилась Ника. — Повтори вопрос, пожалуйста.

— Ты позволишь нам попытаться полюбить друг друга? — взяв её за руку, Костя притянул её на себя и посмотрел сверху вниз, в раскрывшиеся темные глаза, заблестевшие и испугом, и приятным удивлением. Если она говорит «нет», то всё кончено, она непробиваема и, наверное, уже неспособна зажечься пламенем, в которое старательно таскает хворост Костя уже не одну неделю. Тогда будет озвучена правда. И он освободится от пут этой лжи, которая всё тяжелее с каждым днем.

— Да, — тихо, но твердо изрекла Ника. Вздрогнув, Костя прикрыл глаза. Черт! Под его ногами словно земля разверзлась. Поздно, он всё-таки пробил брешь. В ней, в себе и в благополучной жизни без потрясений. Прижав женщину к себе, молодой человек болезненно поморщился над её головой. Ложь ли это или то, что он хотел сказать?