Жена штандартенфюрера - Элли Мидвуд Страница 39

— Доброе утро, фрау! Приятно снова вас видеть! Вам как обычно?

— Доброе утро, Клаус. Да, как обычно, пожалуйста. В прошлый раз я купила слишком много, и половина испортилась. Я лучше буду заходить почаще, но зато мясо всегда будет свежим.

Я улыбнулась мяснику, который был чуть ли не больше коровы, что висела у него за спиной. С недавних пор я стала его постоянным клиентом, и хоть я и покупала в основном требуху, хрящи и кости, я всегда оставляла ему очень приличные чаевые, а потому он был более чем рад обслуживать меня, не задавая лишних вопросов.

Закончив с лёгкой частью, мне нужно было выполнить основную и самую главную часть плана, а вот это уже было куда более рискованно. Я направилась обратно к выходу, но на этот раз держалась ближе к домам слева от меня. Быстро оглянувшись и не заметив ничего подозрительного, я незаметно свернула в узкий переулок между двумя домами и проследовала во внутренний двор, оттуда перешла на тротуар и затем оказалась рядом с уже хорошо знакомым домом. Дверь открылась почти сразу после того, как я постучала — он знал, что я всегда приходила в одно и то же время.

— Доброе утро. Меня послала жена Отто; она говорит, что вы продаёте бельгийское кружево.

Это была кодовая фраза на сегодня. Каждый раз, как я шла сюда, фраза менялась и мне приходилось каждый раз заучивать её наизусть. Если бы хотя бы один предлог оказался не на месте, сделке не бывать. Хозяин дома кивнул и ответил своей кодовой фразой:

— Доброе утро, фрау. К сожалению, бельгийское закончилось, но моя жена сама плетёт кружево, которое ничем не отличается от бельгийского. Не желаете взглянуть?

Услышав, как он повторил всё слово в слово как и должен был, я также кивнула и прошла вслед за ним внутрь дома, после чего он запер за мной дверь.

— Идёмте. — Он мог бы и не приглашать меня жестом следовать за ним, потому что я уже отлично знала, куда мы шли: через кухню прямиком в подвал, где меня и ждало то, зачем я пришла.

— Их четверо. — Человек, чьего имени я не знала, как и он не знал моего (опять-таки согласно инструкциям Генриха), вынул один из кирпичей из стенки и из образовавшейся ниши вынул четыре паспорта, которые он и протянул мне. — Муж, жена и двое детей.

— Я думала, что будет только двое? — Я быстро сняла пальто и отстегнула подкладку от лисьего воротника. Взяв паспорта из рук мужчины, который как всегда казалось был рад от них избавиться, я аккуратно разложила их внутри, во второй, специально для этого сшитой подкладке.

— Да… Они думали, что детей больше нет. Думали, что солдаты их забрали вместе с остальными. Но вот только дети этих недоумков перехитрили и спрятались под лестницей, ну, там и отсиделись. Так что их теперь снова четыре. Вы уж извините за неудобство.

— Ничего страшного. — Я пристегнула вторую подкладку и разгладила рукой воротник, убеждаясь, что на нём не осталось никаких выступов. — Чем больше, тем лучше. Только в следующий раз сообщите, пожалуйста, заранее: четыре паспорта едва сюда помещаются, могут сбиться и выглядеть подозрительно. Я бы лучше взяла сумку с двойным дном, если бы знала.

— Простите ещё раз, фрау.

— Ничего, не беспокойтесь.

Прежде чем покинуть его дом, я снова оглядела пальто в маленькое зеркало в прихожей. Как только оно прошло мою тщательную инспекцию, я вышла на улицу и направилась обратно к автобусной остановке.

Я почти уже проскользнула в переулок, ведущий к главной улице и остановке, как в этот самый момент двое людей в кожаных пальто — гестапо, как я сразу же догадалась — завернули за угол и шли теперь в моём направлении; в тесноте узенького переулка избежать встречи с ними было просто невозможно. В первую секунду холодная иголка страха пронзила мой мозг: а что, если их кто-то сюда нарочно отправил? Но что бы там ни было, я продолжала идти с высоко поднятой головой и не сбавляя шаг, в глубине души надеясь, что они всего лишь патрулировали улицы.

Так и оказалось, как я поняла всего минуту спустя, но пока вид хорошо одетой женщины в таком, мягко скажем, скромном районе Берлина, им показался немного подозрительным. Они замедлили шаг и вскоре совсем остановились в ожидании того, чтобы я сама с ними поравнялась. Оказавшись на расстоянии пары шагов от них, я очаровательно им улыбнулась (все ещё надеясь, что они пропустят меня не задавая лишних вопросов) и сказала:

— Разрешите пройти, господа офицеры?

Они не пошевелись и снова оглядели меня с головы до ног.

— Доброе утро, фройляйн, — один из них наконец-то улыбнулся в ответ.

— Фрау. Фрау Фридманн.

— Простите, фрау Фридманн. Я бы хотел увидеть ваши документы, если вас не затруднит.

Никто их сюда не подсылал, я всё поняла по одной этой фразе. Нечего бояться.

— Ну конечно, не затруднит, о чем речь? — Я открыла сумку и вынула паспорт и арийский сертификат. Это была уже далеко не первая моя проверка, и я знала, что они частенько этот сертификат требовали. После того, как они закончили тщательную проверку моих бумаг, пока я терпеливо стояла рядом и мурлыкала себе под нос новую популярную песню, один из них поднял на меня глаза.

— Что вы делаете в этом районе, фрау Фридманн? Вы живёте довольно далеко, да и район здесь небезопасный.

У меня уже были готовы ответы на все их возможные вопросы: мы с Генрихом отработали каждый сценарий, какой только могли вообразить, и поэтому я была более чем готова.

— Ох, и не говорите даже! На прошлой неделе у меня тут чуть кошелёк не стянули прямо из сумки, вы представляете? Но что же я могу поделать, это ближайший к нашему дому рынок, где продают требуху и кости. Нам с мужем на свадьбу только что подарили чудесного щенка, овчарку, а он просто обожает требуху! А на рынке рядом с нашим домом её не продают, только хорошие куски мяса. И хоть моему мужу и неплохо платят в СД, мы этого маленького проглота филейной вырезкой кормить не собираемся, хоть убейте меня, но он того не стоит, хоть собака и действительно хороша!

Заранее заготовленный и ещё лучше разыгранный монолог, мастерски приправленный игривым смехом, сразу же изменил всё отношение гестаповцев.

— Да уж, повезло бы собаке, ничего не скажешь! — Рассмеялись они вместе со мной.

Я наигранно закатила глаза и захлопала густо накрашенными ресницами.

— Ему и так жаловаться на жизнь грех! Избалован побольше, чем иной ребёнок! Вы только посмотрите, чья ещё хозяйка жизнью стала бы рисковать, чтобы добыть ему его любимую еду? Вон, вы чуть не арестовали меня из-за этого маленького негодника!

— Ну что вы, фрау Фридманн, мы вовсе и не думали вас арестовывать. — Они уже вовсю извинялись, протягивая мне назад мои документы и даже не проверив содержимое сумки, я уж не говорю про обыск. Похоже, я играю всё увереннее раз от раза, подумала я. — Мы просто выполняем свою работу. Извините, что побеспокоили.

— Нет, нет, даже и не думайте извиняться, господа! — я одарила их ещё более очаровательной улыбкой. — Я всё прекрасно понимаю. Вы, блюстители порядка на наших улицах, вот что делает Германию самой безопасной страной в мире.