Джулия - Звева Казати Модиньяни Страница 39

– Единственный мужчина, с которым я жила, – попробовала оправдаться Заира, – оказался плохим учителем. Но будь он даже лучшим из мужей, ему бы все равно не удалось переделать жену, если та упорно отказывается от своей роли. Понимаешь, Джулия? Все, о чем ты говоришь, – любовь, которую способен дать мужчина, уверенность, что у тебя есть защитник, – для меня пустой звук.

Она посмотрела на Джулию жалобным взглядом.

– Меня никто никогда не любил. Никто не защищал. Все, кому не лень, использовали меня – точно так же, как я сама использовала тех, кого могла. – Заира говорила еле слышно, и Джулия с трудом разбирала слова. – Мне известны лишь самые унизительные, самые жестокие виды любви: продажная любовь и любовь отвергнутая. Да, я любила, но добилась любви обманом, любила человека, который в один прекрасный день плюнул на мою любовь, – призналась она.

Джулия заметила у нее в глазах слезы, но Заира быстро промокнула их, чтобы не размазать тушь на ресницах.

– Прости меня, если можешь, – растерянно пробормотала Джулия.

– Ты ни хрена не поняла! – одернула ее маркиза. – Эх ты, дура! Речь ведь не обо мне, а о тебе. Но не задирай носа. Может, я тебя только потому и любила, что у меня с тобой ничего не вышло.

Джулия поняла, что Заира страдает.

– Все равно прости.

– Ладно тебе, – примирительно улыбнулась маркиза. Но не прошло и секунды, как Джулия снова увидела перед собой прежнюю Заиру – лишенную комплексов, язвительную, циничную, с ленивым, чуть хрипловатым голосом и жадным взглядом. – Ну ты даешь! Оказывается, милое дело – закатить иногда сцену.

– Ты думаешь? – Только сейчас Джулия заметила, что невнимательно слушала подругу. Зато она с тайной завистью смотрела на нее, пышущую здоровьем, особенно завидуя ее роскошной груди.

– Да еще какую сцену! – с жаром продолжала Заира. – Вот это я понимаю! Уж если поднимать шум, то по-настоящему. Да, да, Джулия, позволь мне договорить. Я всегда восхищалась твоим темпераментом. Поистине, в тихом омуте черти водятся.

Ничего себе тихий омут! Бурный поток далеко не радужных мыслей возвращал Джулию к самым неприятным моментам в ее жизни. Усилием воли ей удалось освободиться от безрадостных воспоминаний. Она вдруг поняла, что в глубинах исступленного отчаяния может зреть надежда, и мысленно поблагодарила подругу, которая будила в ней дух противоречия и тем самым решительно помогала вырваться из заколдованного круга безысходности.

– Ты сильная женщина, – улыбнулась Джулия.

– А разве ты нет? В свои сорок лет ты вон как расцвела! Недаром тебе многие завидуют. Ты завоевала мужчину, которого любила всю жизнь. И какого мужчину! Это я тебе говорю, можешь мне поверить, тем более что я всегда смотрела на мужчин сверху вниз. О вас пишут все газеты. Все видят ваши фотографии. Ничего подобного не снилось даже самой счастливой из героинь твоих романов. Будь уверена, судьи снимут с твоего Корсини обвинения, в которые никто не верит, и в результате он только выиграет. Считай, ты сделала ему рекламу, а мы раскошеливаемся, чтобы лишний раз полюбоваться вашими снимками на газетных полосах.

Джулия услышала оптимистическую версию той части своих злоключений, что имела отношение к Гермесу: это была точка зрения человека, привыкшего мерить собственный успех количеством столбцов, отведенных ему на страницах газет и журналов. Ослепительный свет рекламы исключал, по мнению Заиры, все плохое, так что в фокусе оставалось только хорошее.

Джулия вспомнила недавний телефонный разговор со своим литературным агентом: эта интеллигентная, умная, обаятельная женщина, настоящая красавица, позвонила ей, чтобы сказать, что ее, Джулии, первые романы вновь появились на прилавках и в витринах книжных магазинов, а главное – заняли верхние строчки в списках бестселлеров.

Итак, у скандала бесспорно обнаружились свои плюсы, однако, если платой за это была карьера Гермеса, такая «сделка» Джулию не устраивала.

– Не вешай носа, – прощаясь, сказала Заира. – Вся эта история с Гермесом не что иное, как происки завистников. Какой-то мерзавец решил его подсидеть. Увидишь, твоего Корсини вчистую оправдают. Верь моей интуиции. – И она обняла Джулию.

Это было дружеское объятие, жест участия, искреннее проявление сочувствия и уверенности в том, что для Гермеса все кончится хорошо.