Зной - Полина Поплавская Страница 38

…От наблюдений ее оторвала Тин-Тин – важно ступая, она шла к их хижине, на шее «матери» покомо блестела большая перламутровая пластина. И сегодня, при ярком дневном свете, Дэн разглядел, что на переливающемся перламутре выцарапан разинувший пасть крокодил.

Дэн понимал: если он хочет сделать то, зачем приехал сюда и о чем пока не подозревает Арабелла, то ему предстоит вступить самому и втянуть ее в очень опасную игру… Там, в Англии, он был совершенно уверен в себе – настолько, что взял ее с собой. Но теперь его обуревали сомнения. Ведь для того, чтобы выполнить то, что он задумал, им предстояло стать живой приманкой и проверить, кто на нее клюнет.

Он не понимал еще, так ли опасны люди племени покомо, как ему нужно. Он двигался вслепую, зная при этом: ни один из белых людей, очевидцев тайного обряда, который совершают «крокодильи люди» в честь своего священного животного, не остался в живых. Дэну казалось, что он сумеет стать очевидцем обряда и избежать гибели. Он хотел быть первым, кто опишет жертвоприношение в честь крокодила.

Когда незнакомый носильщик, зная о путешественниках только то, что они англичане, предложил им пожить в «живописной деревне» покомо, Дэн заподозрил, что, возможно, этот носильщик и есть один из «охотников за жертвами», которые работают в больших африканских городах, чтобы заманивать в джунгли любопытных глобтроттеров. Аэропорт – отличное место для такой работы! Ощутив интерес Дэна к своему предложению, Пантелеон аккуратно проверил, что они знают об Африке: подарил Арабелле деревянного крокодильчика. Подарок приняли и ни о чем не заподозрили. Ну а потом уже можно было вести наивных путешественников в деревню, дорога в которую известна лишь нескольким проводникам из города и двум-трем жителям деревни.

По дороге, когда они прятались от слонихи в дупле баобаба, Дэн успел разглядеть больше, чем Арабелла, слишком напуганная видом высохшей мумии. Над мумией несчастного висело чучело крокодила, в жертву которому и был принесен этот человек. В рассказ Пантелеона о том, что вор болтается внутри баобаба, чтобы исправиться и заслужить почетное погребение, он не поверил сразу. Но когда увидел, с каким благоговением Пантелеон воздевает руки, оставшись один на один со своим зубастым божеством, Дэн окончательно убедился в том, что внутри баобаба похоронен умерший крокодил, которому издавна поклонялось это племя. И во время обряда похорон крокодилу была принесена жертва: внимательно присмотревшись, Дэн увидел, что это был не негр, а скорее всего человек с белой кожей.

И теперь он смотрел в непроницаемые глаза старой Тин-Тин, которая показывала Арабелле, как лучше кормить непоседу Лусинду, и пытался разглядеть в них за врожденной невозмутимостью потомственной жрицы хоть какое-то подтверждение своим догадкам. Но напрасно: Тин-Тин лишь вежливо улыбалась, глядя, как Арабелла пытается угощать обезьянку крошками от печенья, а та, смешно вымазав мордочку, ест прямо с ее ладони.

Вот Тин-Тин подошла ближе и показывает Арабелле, как лучше держать ладонь. Вот придерживает ее руку своей. И вдруг Дэн увидел, как в сухих пальцах Тин-Тин что-то блеснуло, она быстро поднесла руку к разбросанным по спине локонам Арабеллы и незаметно срезала маленькую прядь. Арабелла ничего не почувствовала, а Тин-Тин украдкой взглянула на Дэна, но он сделал вид, что тоже ничего не видел.

Он даже улыбнулся, дотронувшись до головки подбежавшей к нему Лусинды, и Тин-Тин, сделав то, что хотела, заговорила с ним:

– Еще не пришло время звать дождь. Еще цветут бананы. Я знаю, белым людям жарко… Заросли папируса скрывают прохладную воду. Пантелеон покажет вам, как пройти к реке Тана.

– Спасибо, – Дэн поднялся с земли и поднял над головой руки. – Нам действительно жарко. Но мы знали о том, что нас ожидает. Мы очень благодарны племени за гостеприимство. Оказаться внутри настоящей, незнакомой белым людям Африки – это моя…

Дэн замялся. Он попытался найти в жарком, конкретном языке, на котором говорил с Тин-Тин, хоть что-то похожее на слово «мечта», но не смог. И тогда он смущенно показал сначала на свое сердце, а потом на небо, деревья и невысокие хижины, облепившие со всех сторон широкую вытоптанную поляну, на которой они стояли друг против друга, на расстоянии, позволительном для гостя и «матери».

– Демо позвал тебя в Африку? – переспросила Тин-Тин.

– Объясните мне, что значит «демо»?

Жестом пригласив Арабеллу приблизиться, Тин-Тин опустилась на колени и, подобрав с земли палочку, принялась что-то рисовать на земле. Наклонившись, они увидели, что она начертила три зигзагообразные линии, а потом обвела их овалом.

– Снаружи он может выглядеть по-разному, – произнесла Тин-Тин. – Это нельзя рисовать. А это, – она показала на свои зигзаги, – внутри демо, там его жизненная сила. У каждого – свой демо. Демо – помощник человеку и его хозяин. Если не слушаться демо, он уведет далеко и бросит. Твой демо привел тебя сюда. Кто он?

И, глядя в глаза старой Тин-Тин, Дэн как можно спокойнее ответил:

– Мой демо – крокодил. А у покомо есть демо?

Не понимая, о чем они говорят, Арабелла подняла с земли оставленную Тин-Тин палочку и принялась машинально рисовать что-то в красноватой пыли. Сначала она повторила то, что начертила Тин-Тин, а потом, посмотрев еще раз на зигзаги и овал, дорисовала фигурку и подняла глаза – потому что и Дэн, и Тин-Тин внезапно замолчали. Она увидела, что Дэн пристально смотрит на Тин-Тин, а та уставилась на нарисованного ею маленького крокодильчика с широко раскрытой пастью. В следующее мгновение Тин-Тин подставила ладони палящим лучам и, что-то быстро пробормотав, низко наклонилась и дважды коснулась лбом края красной ткани, в которую была замотана Арабелла. А потом выпрямилась и пошла в сторону своей хижины, которая отличалась от остальных тем, что вход в нее был обрамлен такими же перламутровыми пластинами, как и та, что украшала грудь Тин-Тин.

– Что это с ней? – спросила Арабелла. – Почему она ушла?

Дэн, который не мигая смотрел вслед удалявшейся «матери», дождался, пока она скрылась в хижине и, взяв Арабеллу за руку, стал гладить ее ладонь, говоря:

– Арабелла, милая, ты и сама не понимаешь, как ты оказалась права. Ты угадала!

– Да что же я угадала? Говори толком. И может быть, ты наконец объяснишь мне, что ты собираешься здесь изучать?

– Конечно, я все объясню. Но сначала ты должна пообещать мне, что ничего не будешь предпринимать здесь без моего ведома. Обещаешь?

– Пожалуйста, обещаю. Так о чем вы говорили с Тин-Тин? И почему она так внезапно ушла?

– Пойдем.

Он повел ее в сторону канала, блестевшего сквозь густую высокую стену папируса. Канал был прорыт параллельно реке, которая в это время года уже почти вся заросла высокой травой.

На берегу у самой воды сидел прямой, как палка, худой старик-туземец и, что-то напевая высоким дрожащим голосом, ритмично ударял в небольшой барабан, висевший у него на шее. По пояс в мутной воде канала стояло несколько женщин и мальчиков. Они стирали одежду и по очереди укладывали постиранные вещи в большие корзины, проплывающие мимо них. Сначала Арабелла не поняла, в чем дело, но потом заметила, что все корзины связаны одной длинной веревкой, которую тянет за собой идущий по берегу человек. Когда корзины наполнились наполовину, туземец пошел в сторону другого, совсем узкого канала, прорытого почти возле домов. Корзины, мерно покачиваясь, поплыли за ним.