Сапфир и шелк - Лесли О'Грэйди Страница 38

Николас без видимых усилий удерживал ее на месте.

— Итак, вы по-прежнему намерены утверждать, что я слаб, как котенок, мисс Фолконет? Боюсь, вы снова меня недооценили.

В глазах Авроры вспыхнула тревога.

— Если вы только дотронетесь до меня, я завизжу так, что весь дом поднимется на ноги!

Николас приподнялся на локте и удивленно посмотрел на нее сверху вниз.

— Визжите на здоровье. Мои слуги не придут вам на помощь. Они у меня на службе, помните?

Аврора попыталась укусить его за руку. Тогда он просто-напросто завел ее руку за голову и прижал к подушке.

— Сохраните силы для другого, моя дорогая.

Наконец она прекратила борьбу. Какой смысл бороться дальше? Спасения не было. Аврора закрыла глаза и стала ждать неизбежного. Она почувствовала, что Николас отпустил ее кисть, но его голая мускулистая нога все еще лежала поперек ее бедра. Она открыла глаза, когда он снял с нее чепец и рыжие непокорные кудри разметались по подушке.

Он запустил пальцы в ее волосы, неспешно лаская взглядом ее лицо, продлевая удовольствие, словно пил драгоценное вино.

— Волосы твои как огонь, — пробормотал он, согревая дыханием ее щеку, — а глаза — как лед. Так из чего же ты сделана, моя красавица, из огня или льда?

Никто и никогда прежде не говорил ей таких слов. И недавняя борьба отняла у нее слишком много сил, чтобы продолжать сопротивление. Но Николас имел преимущество: такому опытному соблазнителю не составит труда вскружить голову неопытной девушке, наговорить ей красивых слов и заставить ее тело повиноваться ему, даже если у девушки сильный характер.

Он подвинулся еще ближе, лаская языком мочку ее уха.

— Излечи меня, Аврора.

Аврора вздрогнула. Она чувствовала себя странно беспомощной. Между тем Николас зажал губами мочку ее уха, нежно лаская ее, лишая сил и воли к сопротивлению.

— Пустите меня, Николас, — вяло пробормотала она. — Прошу вас.

— Не сейчас.

Губы его ласкали ее шею, оставляя на горле влажную дорожку из поцелуев. Она вздрагивала от удовольствия и наконец застонала.

Его легкие, дразнящие ласки так далеко завели ее, что она едва ли осознавала, что он делает. Пальцы маркиза принялись расшнуровывать лиф. Когда она поняла, что грудь ее обнажена и открыта его жадному взгляду, лицо ее залила краска стыда.

— Вы не должны, — пробормотала она, стараясь закрыться.

Николас перехватил ее руку и поднес к губам ладонь, ни на мгновение не отводя от нее взгляда, любуясь ее юным телом и очаровательным лицом. Груди ее были маленьким и твердыми на ощупь, не столь пышными и мягкими, как у Памелы. Но соски оказались крупными и розовыми. Они отзывались на его ласки, становясь твердыми. Николас чувствовал, как и его самого переполняет желание.

Голос его был хриплым, а дыхание сбивчивым.

— Какая ты красивая!

Аврора умоляюще смотрела на него влажными от слез глазами.

— Еще ни один мужчина…

— Так позволь мне стать первым и подарить тебе незабываемое удовольствие, — шепотом ответил он.

Ее нежный вздох он воспринял как «да». Николас взяд в руки одну грудь, затем вторую, наслаждаясь шелковистостью кожи и твердостью плоти. Но глаза его ни на миг не оставляли лица Авроры. Увидев, что в ее взгляде больше нет страха, он улыбнулся. На смену страху пришло сначала удивление, потом, не сразу, постепенно, предчувствие чуда.

Когда Николас стал ласкать рукой ее соски, Аврора закрыла глаза и со вздохом раскрыла губы. Николас видел, как она погружается в пламя страсти, разожженное им самим, и чувствовал, как слабеет сам, как пот выступает у него на бровях.

Он продолжал ласкать ее до тех пор, пока она не расслабилась полностью, пока дыхание ее не стало глубоким и частым. Когда она открыла глаза и посмотрела на него с немой мольбой, он знал, чего она хочет. Даже если она сама этого еще не знала. Опустив голову, он лизнул ее сосок, ставший похожим на острие пики. Затем другой. Снова и снова, пока Аврора не начала стонать, умоляя его прекратить.

У него закружилась голова. С какой готовностью и страстью откликается она на его ласки! Он боялся, что потеряет сознание, но уже не мог остановиться. Не сейчас.

В тот момент, когда он взял ее сосок в рот и начал сосать, Аврора напряглась, выгнулась ему навстречу и закричала, сгорая от страсти.

— Я остановлюсь, если пожелаешь, — с дразнящей улыбкой сказал он, слишком хорошо понимая, каков будет ее ответ.

— Нет! — в отчаянии выкрикнула она, хватая его за волосы и притягивая к себе.

— «Нет» — это о чем? Ты должна мне сказать, чего ты хочешь, моя огненная Аврора.

Она растерялась, потом все же сдалась.

— Я… я не хочу, чтобы ты прекращал.

Неужели это была та самая Аврора? Ведь еще недавно она хотела, чтобы у них были разные спальни после свадьбы.

— Превосходно! Потому что я тоже не хочу останавливаться.

Николас, убрав ногу, освободил Аврору. Сейчас он был более чем уверен, что она не убежит. Он едва не застонал, когда ногу пронзила боль. Но ему уже было не до больной ноги. Свободной рукой он стал поднимать юбки Авроры.

Пальцы его легко пробегали по нежной коже внутренней стороны бедра, поддразнивая и лаская теплую, гладкую плоть. Аврора вновь застонала, и ноги ее раскинулись, словно приглашая его продолжать нежный натиск. Внезапно, к досаде Николаса, его пальцы натолкнулись на неожиданную преграду. Он поднял голову.

— Ты носишь панталоны!

Аврора озадаченно смотрела на него.

— Конечно, а как же иначе?..

Он успел лишь пробормотать: «Большинство женщин их не носят, моя сладкая», — и провалился в беспамятство.

В тот же миг, когда Аврора почувствовала на себе всю тяжесть его тела, она поняла, что случилось что-то плохое. Едва ли этот прием входил в набор для обольщения.

— Николас! — закричала она, пытаясь выбраться из-под него. Ей удалось перекатить его на спину. Он лежал, не подавая признаков жизни, с закрытыми глазами и белым как полотно лицом.

— Врач велел тебе оставаться в постели! — с отчаянием говорила Аврора, обращаясь к тому, кто не мог ни слышать ее, ни тем более осознавать сказанное. — Ну почему ты не послушал его совета, невозможный ты человек!

Она выбежала из комнаты, чтобы найти кого-нибудь, кто мог бы немедленно доставить сюда врача.

Врач приехал быстро. Он осмотрел Николаса и предписал ему строгий постельный режим еще на несколько дней. Через неделю Николас уже поправился настолько, что мог выдержать дорогу из Лондона в свое поместье.

Через три недели им с Авророй предстояло пожениться.

Уэсли наморщил нос, брезгливо глядя на собаку, лежавшую у ног бабушки. Леди Вивьен сидела в своем любимом кресле.