Меч и пламя - Патриция Филлипс Страница 38

– Ну?

– Нет… ни разу.

– Послушай, женщина! – не выдержал Рейф. – Только не надо мне лгать. Я все читаю на твоем лице.

– Да, порой его внешность, поступки и правда казались мне странными, но ведь с тех пор, как мы виделись в последний раз, прошли годы! Теперь он выглядит старше своих лет, но ему пришлось вести столь суровую жизнь, что это неудивительно. Люди меняются, и даже ты не можешь этого отрицать.

– Он не твой брат, Адель. Нет ничего постыдного в том, чтобы признать – тебя ввели в заблуждение. Я знаю, как горячо ты любила брата и как тебе хотелось снова обрести его. Но, любимая моя, этот человек просто злоупотребил твоими чувствами.

– Когда Джоса увезли в Саммерхей, он был еще мальчиком… – Адель потупила голову, слезы затуманили ее глаза. Когда она наконец снова взглянула на него, у Рейфа сжалось сердце. Он отдал бы все на свете за то, чтобы облегчить ее боль, но, увы, не мог этого сделать.

– Как им удалось меня обмануть? Чем ты можешь это доказать? – спросила она, чувствуя себя совершенно подавленной. – Расскажи наконец все, что знаешь сам.

– Хорошо, дорогая. Лорд Монсорель напомнил мне об одном случае, который произошел на наших глазах несколько лет назад в замке Саммерхей. События той ночи, а также то, что Монсорелю удалось узнать позже, привели меня к выводу, что человек, выдававший себя за твоего брата, на самом деле самозванец.

– А сэр Гай? Его тоже ввели в заблуждение?

Рейф покачал головой:

– Вряд ли. Скорее всего именно он стоит за всем этим. Я сомневаюсь в том, что у Лоркина Йейтса хватило бы ума на подобный обман. Сэр Гай – вовсе не тот, за кого ты его принимаешь. Так или иначе, прежний хозяин Саммерхея был горьким пьяницей, и его вассалы благоразумно старались не попадаться ему под руку, когда у него случался очередной запой. В один из таких вечеров он жестоко издевался над молодым щенком, как вдруг какой-то рыжеволосый подросток выступил вперед, чтобы его остановить. – Барон сделал паузу и смущенно опустил глаза. – Имей в виду, никто из нас в тот вечер не был трезвым – мы только что вернулись из Франции, упиваясь нашей победой. Короче говоря, мальчик выбил трость из рук лорда Саммерхея и дал щенку возможность убежать. В порыве ярости старик стукнул парня тяжелой глиняной кружкой, несчастный упал и ударился головой об пол. Мы помогли ему подняться и кое-как сумели оттащить от него старого пропойцу – безумец пришел в такое бешенство, что у него пена выступила на губах…

Все это время Адель чересчур внимательно разглядывала затейливый орнамент, украшавший ворот туники Рейфа. Как ни ужасно, но его рассказ звучал вполне правдоподобно. Рыжеволосый подросток, рисковавший своей жизнью, чтобы спасти щенка от жестокого обращения, действительно напоминал ей того Джоса, которого она знала.

– И… что было потом?

– Мы с Монсорелем перевезли мальчика сюда, чтобы старый негодяй, протрезвев, не содрал с него шкуру, но… он так и не пришел в себя. Он умер во сне.

Из горла Адель вырвалось сдавленное рыдание, и она спрятала лицо на груди Рейфа.

– Нет, о нет! – простонала она чуть слышно.

Де Монфор привлек рыдающую девушку к себе, сжал в объятиях…

– Сначала мы не знали, кто он такой. Лишь позднее Монсорель выяснил, что мальчик происходил из благородной семьи; отец его умер, и он был последним в своем роду. Мы не стали никого извещать о случившемся: только когда Монсорель назвал мне имя подростка, я понял, что это Джос.

Все ее мечты и грезы, все дорогие ее сердцу воспоминания были безжалостно отняты у нее; и все же, если бы не так давно надежда не вспыхнула в ней с новой силой, Адель смогла бы легче принять ужасное известие.

Когда к ней вернулся дар речи, она обратила свое залитое слезами лицо к Рейфу.

– Благодарю тебя. И, пожалуйста, прости меня за то, что я в тебе сомневалась. Просто мне очень хотелось, чтобы это было правдой, и я утратила способность рассуждать здраво. Я чувствую себя сейчас настолько глупо…

– Нет, нет, ты вовсе не глупа. Эти люди бессовестно воспользовались твоей добротой. Лоркин Йейтс в качестве наемника состоял на службе у какого-то рыцаря, а весь замысел принадлежал Козентайну, который, по-видимому, рассчитывал завладеть Эстерволдом через посредство Йейтса. Если я когда-нибудь встречусь с этим мерзавцем, то, поверь, сумею выведать у него истину.

– Джос… то есть Йейтс хотел продать меня за выкуп д’Авраншу, которого, благодарение Господу, не оказалось в Саммерхее. В течение трех месяцев я была его пленницей. В некотором роде это даже к лучшему – теперь-то я по крайней мере знаю, что мой родной брат, моя плоть и кровь, не собирался выменять меня на золото. Для меня явилось бы тяжким ударом то, что мой добрый и нежный Джос до такой степени пренебрег моими чувствами… – Она опустила голову и умолкла, пытаясь окончательно принять горький ответ на все терзавшие ее вопросы.

– Когда ты была с ним, не пытался ли он… обидеть тебя? – осторожно спросил Рейф.

Адель слабо улыбнулась и покачала головой.

– Нет, но я постоянно ждала от него чего-нибудь в этом роде. Иногда он вел себя со мной совсем не по-братски, – призналась она и приложила палец к губам де Монфора, чтобы сдержать его гневную отповедь. – Забудем об этом. Слава Богу, теперь все уже позади.

– Слава Богу, – повторил Рейф, хотя в его голосе не чувствовалось облегчения.

– Он будет наказан?

– Да. Ему за многое предстоит ответить по закону.

Они замерли в объятиях друг друга. Адель черпала утешение и поддержку в его силе – без этого она чувствовала себя совершенно опустошенной.

– Ты можешь показать мне, где похоронен мой брат? – спросила она после долгого молчания. – Я должна увидеть его могилу.

– Если ты действительно этого хочешь.

Адель утвердительно кивнула и, подхватив под руку Рейфа, направилась вместе с ним через луг, чтобы привести Лунного Света, который забрел к ручью в поисках водопоя. К ее удивлению, жеребец Рейфа ждал на том же месте, где его оставил хозяин.

Они вернулись на главную дорогу. Никто из них не произнес ни слова: она – потому, что опасалась снова дать волю слезам, а он не знал, чем ее утешить.

Наконец они обогнули лес и подъехали к участку, огороженному со всех сторон кустарником и пестревшему полевыми цветами.

– Здесь его похоронили, – пояснил Рейф, подняв вверх руки, чтобы снять ее с седла.

Они молча приблизились по ухабистой дороге ко входу на небольшое сельское кладбище. Слева от них находилось несколько маленьких холмиков над могилами детей, а вдоль задней ограды тянулся ряд деревянных крестов, на каждом из которых было выжжено только одно имя.

– Слуги, – произнес Рейф, отвечая на ее невысказанный вопрос.

Наконец он остановился перед мраморным надгробием, и Адель изумленно приоткрыла рот, заметив у подножия каменной плиты крохотную мраморную фигурку щенка.