Девица на выданье - Шейла Бишоп Страница 38

– А вся эта чепуха о матери Боуера, я полагаю, в ней не было ни слова правды?

– Боюсь, это была часть плана – чтобы Джулия была принята нашим обществом. Мы знали, что с Боуером невозможно связаться, так что это нам показалось достаточно безопасным.

– Вы намеренно сделали из нас дураков, – подвел итог Верни, впервые по-настоящему почувствовав обиду, припомнив несколько вводящих в заблуждение эпизодов, которые, если вспомнить о них сейчас, были действительно унизительны.

– Да, и мне очень жаль, – отвечал Ричард. – Пусть тебя утешит тот факт, что мы и из себя самих сделали дураков. Мы оказались плохими обманщиками: я слишком явно и слишком быстро выказал свою симпатию, тогда как Джулия скрывала свою так тщательно, что ты счел ее неискренней. Мы думали, что играем свои роли перед лицом недалекой аудитории, которую с легкостью можно будет убедить в чем угодно, но оказались перед публикой, которая может освистать пьесу и даже вспрыгнуть на сцену, чтобы принять участие в спектакле.

– Например, Луиза?

– И ты тоже, Верни. На балу в Саутбери, когда собирался танцевать с Джулией весь вечер.

«Таково мое счастье, – с горечью подумал Верни, – волочиться за девушкой, которая тайно обручена с моим братом».

– Ну, меня не интересовало тогда, нравится тебе это или нет, – надменно заявил он. – То есть... как говорится... у меня не было серьезных намерений.

– Я понимаю, – произнес новый Ричард, которого Верни до этого времени не знал. – Ты просто хотел немного пофлиртовать с девушкой, достаточно взрослой, чтобы отличить серьезные намерения от пустых проказ. Но я оказался жутким ревнивцем и при этом сам поставил Джулию в неловкое положение. Ей хотелось понравиться тебе, будущему зятю, но когда я указал ей, что ты можешь в нее влюбиться, ее отношение к тебе сразу изменилось, и, конечно, ты начал думать, что она – расчетливая интриганка. Но нам вовсе не нравился этот двойной обман, потому мы и поторопились сократить этот период притворного ухаживания, хотя и понимали, что все будут качать головами и говорить, что меня околдовали. Нам хотелось поскорее исправить наши ошибки, но тут Луиза вытащила на свет божий Хенчмана.

– Она не делала этого, Ричард. Это Хенчман написал ей.

– Да, но она дала ему повод, побудив его приехать в Уилтшир. Теперь ты, наверное, знаешь, кто он такой?

– Помощник стряпчего, если верить миссис Сэттл.

– Точно. Он – один из клерков Ковердейла.

– Нашего мистера Ковердейла? Но ведь он занимается семейными делами со времен войны Алой и Белой розы или что-то вроде того? Господи боже!

– Хенчман был мелкой сошкой в конторе Ковердейла, и не задолго до того его уволили, я полагаю, за какие-нибудь грешки. Три года назад Ковердейл послал его в Бат с бумагами, чтобы Джулия их подписала, эти бумаги имели отношение к ее дому в Йоркшире. Он ничего не знал ни об этом деле, ни о том, как она стала клиентом фирмы; он был просто курьером. Случилось так, что он подружился с миссис Сэттл и узнал от нее, что у мисс Джонсон есть любовник. Несколько месяцев тому назад Луиза написала Ковердейлу в надежде откопать какие-нибудь постыдные подробности о Джулии, чтобы предотвратить этот брак. Перед тем как передать письмо самому Ковердейлу, его вскрыли, так Хенчман узнал его содержание. Ковердейл ответил Луизе, осмелюсь предположить, ты видел его ответ?

– Нет, но слышал, что он резко осадил Луизу. Я так понял, что он знает...

– Я никогда не рассказывал ему подробностей, но он мог и сам догадаться. В любом случае Ковердейл надежен, как могила. Поэтому, когда Хенчман прочел письмо, он здорово промахнулся в расчетах. Он предположил, что мисс Джонсон через три года после своего неосмотрительного поведения в Бате намеревалась выйти замуж за человека, с которым только что встретилась и который случайно оказался одним из многочисленных клиентов Ковердейла. Не думаю, чтобы он раньше пытался заработать себе на жизнь крупным вымогательством. Это слишком опасно. Но он сказал мне вчера, что его уволили, не объяснив причин, и, без сомнения, только отчаяние побудило его приехать сюда и попытать счастья, угрожая женщине, которая не сделала ему ничего дурного.

– Есть одна вещь, которую я понять не могу, – заметил Верни.

– Почему Джулия сразу мне не сказала?

– Да. Это беспокоило меня больше всего, прямое доказательство, как мне казалось, того, что она тебя обманывает. Но, учитывая, что ты знал все об Уидкомб-Крисчент... ну да, конечно, ты знал... – перебил себя Верни, немного смущаясь. – Словом, почему она не сказала тебе, чтобы ты послал Хенчмана куда подальше, тем самым избавив себя от лишних хлопот?

– Это довольно трудно объяснить. Я говорил тебе: Джулия чрезвычайно щепетильно относится к нашему браку. Абсурд, полный абсурд, но те преимущества, которые даются богатством и знатностью, не всегда легко принять даже от того, кого ты любишь. И, кроме того, Джулию очень тревожило ее положение в семье – то, что она стала нежеланной гостьей и породила такие раздоры. Я полагаю, эта мысль преследовала ее. Когда на сцене появился Хенчман и потребовал денег, она просто не хотела, чтобы до меня дошло это напоминание о нашем постыдном прошлом. Хотела разобраться с этим сама, хотела уберечь меня от боли. Бедная девочка...

– Да, это я понять могу, – медленно проговорил Верни.

– Хенчман хотел получить пятьсот фунтов за свое молчание. Первой мыслью Джулии было заплатить. Потом она обнаружила, что не может взять деньги без того, чтобы я не узнал об этом, и, кроме того, она поняла: смешно платить такую цену только за то, чтобы уберечь меня от воспоминаний о прошлом. Она написала Хенчману резкий ответ, заявив, что его история – бесстыдная фальсификация и если он не будет осторожен, то отправится прямиком в тюрьму. Больше она не получала от него, вестей и заключила, что успешно его напугала и он убрался из этих мест. Ей не пришло в голову, что он может обратиться к кому-нибудь из членов семьи. И все же она нервничала. Я понимал, что что-то не так, и пытался выяснить, в чем дело. Позапрошлой ночью я вытянул из нее всю эту историю. Я не был столь оптимистичен, потому что понимал: тот, кому в руки попал такой великолепный материал для скандала, легко не отступится. Вчера я поскакал в Саутбери на поиски Хенчмана. В гостинице мне сказали, что он уехал в наемном кабриолете. Я выследил его – признаться, с большим трудом, – и оказался у задних ворот собственного сада. Начался ливень, и все же я заметил следы там, где какое-то время простоял экипаж, прямо на дорожке, и кое-где примятую траву, куски грязи, словно тело тащили вниз по ступеням. Я вошел в грот и обнаружил там того, кого искал, связанного, с кляпом во рту и чрезвычайно напуганного. А теперь ради бога, Верни, удовлетвори мое любопытство. Для чего ты засунул его в грот?

Верни все ему рассказал.

Ричард слушал с растущим изумлением.

– Мой дорогой, но ты и в самом деле играл с огнем! Ты боролся за мое счастье с таким усердием и с такой находчивостью – и это после того, как я так скверно обошелся с тобой! Просто не знаю, что сказать. Конечно, я необыкновенно благодарен...