Брачный приз - Вирджиния Хенли Страница 38

Приняв многочисленные поздравления, новобрачные под восторженные крики гостей направились в тепло и уют кенилуортского замка. Празднично украшенный зал, способный вместить четыреста человек, был переполнен до отказа. Кроме слуг, дам и рыцарей, оруженосцев и местных крестьян, здесь присутствовали валлийские лучники графа Симона, гасконцы лорда Эдуарда и корнуэльские воины Гарри Олмейна. Приехали и юный Гилберт де Клар со своими рыцарями, и братья Уоррен из Суррея со своими отрядами.

Глядя вниз, на море лиц, с возвышения, Розамонд пыталась улыбнуться. Сейчас необходимо забыть о своих бедах и невзгодах, по крайней мере до тех пор, пока она не окажется наедине с сэром Роджером. Она слишком горда, чтобы позволить кому бы то ни было заподозрить, будто ее принудили к браку.

Когда Гриффин подошел, чтобы наполнить кубки, Розамонд растянула губы в сияющей улыбке, не осветившей, однако, ее глаз. Ей в самом деле нравился оруженосец де Лейберна. Не стоило его огорчать.

Лорд Эдуард призвал всех к молчанию.

— Позвольте мне поднять чашу за счастливую пару. Уверен, что все в Кенилуорте согласятся со мной. Желаем вам много радости. Плодитесь и размножайтесь!

Тост был встречен оглушительным смехом и топотом. Но когда встал жених, собравшиеся мгновенно затихли.

— Сегодня я счастливейший из смертных, ибо наконец исполнилось мое заветное желание. Моя жена — высочайшая в мире награда, и для меня огромная честь породниться с благородным семейством Маршалов. Дамы и господа, прошу выпить за мою красавицу жену леди Розамонд де Лейберн.

«Леди де Лейберн! Язык не поворачивается выговорить такое», — со злостью подумала Розамонд, видя, как все в зале дружно поднимают кубки. Пришлось ослепительно улыбнуться и пригубить вина. Но вместо того чтобы поблагодарить мужа, она предложила собственный тост:

— За леди Элеонору и сэра Симона, которые всегда любили меня как дочь.

Услышав это, Род понял, что Розамонд сдалась только из-за глубоких чувств, которые питала к де Монфорам. Непомерная гордость де Лейберна была уязвлена. Значит, долгожданный приз все же ему не достался. Придется снова осаждать крепость и, возможно, брать штурмом стены, прежде чем она капитулирует.

Гости продолжали пить и преподносить новобрачным дорогие дары, вроде великолепных серебряных тарелок с монограммами от лорда Эдуарда Плантагенета, роскошных шпалер от де Монфоров и серебряных чаш, усаженных рубинами, от Демуазель. Ричард Глостер прислал шелковый восточный ковер, привезенный из последнего крестового похода, а Гарри Олмейн позаботился о столовом сервизе из корнуэльского олова.

Потом начался пир. Одно блюдо сменялось другим, пока не насытились даже самые завзятые обжоры. И все это время Розамонд ощущала собственнический взгляд мужа. Сегодня у него был вид голодающего, готового проглотить ее целиком, и от этого Розамонд становилось еще неспокойнее. Она не знала, чего боится больше: церемонии проводов жениха и невесты в опочивальню или неизбежной ссоры, которая разгорится, как только они останутся одни.

Невероятным усилием воли выбросив из головы тревожные мысли, Розамонд залпом осушила кубок и улыбнулась.

Вскоре прибыли музыканты, но прежде чем слуги убрали раскладные столы, лорд Эдуард вышел вперед и подозвал юного Генри де Монфора. В зале воцарилась тишина. Эдуард вынул меч из усыпанных драгоценными камнями ножен.

— На колени! — приказал он.

Юноша опустился на одно колено, и принц прикоснулся лезвием меча к его плечам.

— Генри де Монфор, дарую тебе рыцарство за верную и отважную службу. Встань, сэр Генри!

Когда Эдуард преподнес Генри золотые шпоры, зал разразился приветственными криками.

Розамонд обратила восхищенный взор на принца, и, когда он вернулся на свое место подле нее, не выдержав, прошептала:

— Как великодушно с вашей стороны почтить де Монфоров!

— Это Род предложил, — признался Эдуард.

Она удивленно приподняла брови, и Род с виноватым видом отвернулся. О каком великодушии может идти речь? Все это — лишь тонкий политический расчет, цель которого — еще больше расположить к себе Симона.

Но угрызения совести мигом исчезли, когда Род увидел, как счастливы и горды Элеонора и Симон. Для них это был день триумфа: старший сын получил рыцарские шпоры из рук самого наследника престола, а прелестная питомица удачно вышла замуж за человека, находящегося в большой милости у принца.

Симон, взяв маленькую ручку Элеоноры, нежно спросил жену:

— Тебе это не напоминает нашу свадьбу, любимая?

Элеонора лукаво улыбнулась:

— Что ты! Мы поженились тайно, среди ночи, потому что ты неустанно преследовал меня и бесстыдно соблазнил!

Симон положил ее ладошку на свое мускулистое бедро.

— А ты, маленькая распутница, пылко отвечала на мои ласки.

— Но, господин мой, если не ошибаюсь, мы провели брачную ночь порознь!

— Ничего, — усмехнулся Симон, — сегодня я возмещу тебе все потери.

Элеонора шутливо стиснула его бедро:

— Чванливый французишка!

— Видишь, — прошептал он, — ты не можешь меня выпустить из рук!

— Это все вино! Слишком уж крепкое, — рассмеялась Элеонора, — к тому же оно делает меня абсолютно ненасытной!

Симон подозвал пажа и велел наполнить кубок жены.

Танцы начались только к концу дня. Новобрачные по обычаю открывали бал. Затем честь покружиться с невестой оспаривали лорд Эдуард, граф Симон, Гарри Олмейн и Гилберт де Клар, так что у Розамонд даже голова закружилась. Или она просто чересчур много выпила? Но тут ее увлекли в танце сильные руки темноволосого зеленоглазого рыцаря.

— Сэр Рикард, мне почудилось, что это мой муж! — поразилась она.

— Вы мне льстите, леди Розамонд! Я завидую его молодости и прелестной невесте.

Розамонд залилась краской и опустила ресницы, не замечая, что муж следит за каждым ее движением, каждым вздохом, каждой застенчивой улыбкой, которые она дарит ирландскому рыцарю. Только когда де Лейберн очутился рядом, она будто опомнилась. Сэр Рикард галантно передал ее мужу, и сердце Розамонд учащенно забилось. Она вспомнила свои слова: «Ты никогда не получишь моего сердца! Оно давно отдано сэру Рикарду, и ты прекрасно это знаешь!»

Розамонд ожидала упрека или уничтожающей реплики, но Роджер молчал, пожирая ее жадным взглядом.

— Не смотри на меня так, — потребовала она.

— Как именно? Словно мне не терпится уложить тебя в постель? Но это так и есть, дорогая.

Те же слова, что он сказал при первой встрече! Слова, усилившие их неодолимое чувственное притяжение! Глаза девушки гневно сверкнули.

— Отродье сатаны!

— Недаром говорят, что новая мода носить шлейфы привлекает дьяволов: они обожают кататься на дамских хвостах.