Древние чары и Синдбад - Шахразада Страница 38

– А я Мадина, златошвейка.

И почтенная ханым вновь опустила глаза к шитью. Она чувствовала, что через миг ее неизвестный гость поведает о себе. Но торопить его не хотела – терпению златошвеек может позавидовать и самый терпеливый из йогов, чудотворцев таинственной страны Хинд.

– Знай же, умная и добрая Мадина, что я происхожу из древнего рода магов. В нашем семействе мужчины посвящали всю свою жизнь борьбе с порождениями Иблиса Проклятого, с его детьми и с детьми его детей.

– Прости мне мой глупый вопрос, уважаемый Саддам, но как же бороться с ними, если они бессмертны?

– О да, – Саддам улыбнулся слегка покровительственно. – Они бессмертны, как и сам их прародитель. И потому бороться с ними следует не мечом или ножом, а магией. Некогда, так давно, что уже истерлись все воспоминания о нем, жил на свете маг, решивший стать вровень с богами. Он изготовил напиток бессмертия и… и все же оказался смертным. Но не в этом дело… Однако он был первым, кто смог победить в магическом поединке одно из порождений врага всего живого. Так он доказал, что борьба с этими существами возможна. Вот поэтому и появились маги, колдуны, ставящие перед собой необыкновенно высокую цель – извести всех детей самого Иблиса Проклятого и, быть может, его самого.

Мадина широко раскрыла глаза. Это была поистине великая цель… Недостижимая, но великая.

– И ты, уважаемый, тоже принадлежишь к таким магам?

– Да, как и все мужчины нашего рода. Враги наши бессмертны, но все же ни мой прадед, ни мой дед, ни мой отец не теряли надежды. Они создали и передали мне магический щит, способный защитить от посягательств подданных Царицы змей. Они научили меня их языку, рассказали об их нравах… Сотни лет мужчины нашего рода искали и находили противоядия, а мой отец смог придумать универсальное противоядие, которое в силах было бороться с любым ядом мира, изобретенным природой ли, человеком ли.

И вновь Мадина не смогла удержаться от ехидного замечания.

– Когда я тебя нашла, Саддам, я не увидела ни щита, ни флакона с противоядием. Более того, я увидела, как какая-то змея, яркая, словно цыганские юбки, укусила тебя и невредимой отправилась прочь.

– Так все и было, почтенная. Ты перебила меня, но я понимаю, отчего ты это сделала. Ты не веришь моим словам…

– Увы, уважаемый, я не могу верить, если глаза говорят мне совершенно обратное. Я нашла истощенного путника, искусанного этими мерзкими созданиями и умирающего от кровопотери в пустыне.

Саддам кивнул.

– Да… Много лет я упражнялся в магии, постиг все, что создали до меня мужчины нашего рода, и… И отправился на поиски своего врага, Царицы змей, уверенный, что вооружен более чем достаточно, чтобы противостоять ее злой силе.

– Понимаю, – задумчиво проговорила Мадина, – тебя подвела твоя уверенность.

– Ты права, уважаемая, – вновь кивнул Саддам, удивляясь тому, как легко его собеседница постигает суть вещей, не отвлекаясь на мелочи. – Меня подвела уверенность в собственной неуязвимости. Быть уверенным, безусловно, необходимо, но…

– Но и сомневаться следует.

– Так и есть, мудрая красавица.

Мадина усмехнулась этим словам. «Красавица… Да после этих мерзких тварей любая женщина будет казаться необыкновенной красавицей!»

Меж тем Саддам продолжал свой рассказ.

– Я готовился к сражению, выбирал место, вновь и вновь повторяя каждое слово каждого заклинания… Но все равно Царица змей меня опередила. Она указала место сражения, обезоружила меня и лишила не только сил магических, но и человеческих. Тринадцать дней, тринадцать часов и тринадцать минут длилась схватка. Увы, я проиграл. И, поняв это, попытался сбежать, как это ни прискорбно, пока еще жив.

– Но мне кажется, у тебя ничего не вышло.

– Да, у меня ничего не вышло. Каждая капля яда лишала меня сил столь быстро, что вскоре я был не сильнее новорожденного младенца. И тогда на поле битвы вышла она сама, Царица…

– О Аллах всесильный!

– Она не стала меня добивать, она лишь посмеялась надо мной, назвав глупцом и недоучкой. Увы, она лишила меня всех магических знаний и сил. Думаю, она была уверена, что я не протяну и дня. Но ты, умная и добрая красавица, обманула ее. И потому я остался жив.

– Ну что ж, маг Саддам. Я рада этому. Пусть ты и лишен магических сил, но ты не умер. А потому, думаю, сможешь еще вступить в битву с твоим врагом.

– О нет, добрая моя Мадина. Более я не буду ни с кем сражаться, ибо я уже не маг. Но я много знаю и могу еще принести много пользы, ибо я все еще человек.

– И да будет так, уважаемый!

– Но ты, красавица… Ты позволишь мне остаться с тобой?

– Позволю ли? Конечно, позволю… Если ты не будешь называть меня красавицей. Я не терплю вранья.

– Его, о прекраснейшая, не терплю и я. И потому буду называть тебя и красавицей и умницей, ибо лучше тебя женщины в мире нет.

Свиток двадцать первый

Вот так случилось, что почтенный мудрец Саддам ибн Мехмет остался в крошечном городке на границе песков. Да, он был самым мудрым из всех мужчин городка, но не пожелал становиться имамом или кади. Ему вполне хватало и того, что в спорах всегда призывали его, трезвого и спокойного, дабы он нашел истинное решение. Он был доволен тем, что матери доверяли ему, позволяя учить своих детей, что к его совету прибегали во всех тех случаях, когда терялись даже знающие из знающих. Одним словом, он стал местным кладезем всех и всяческих знаний.

И пусть магическая сила ушла из его рук, но знания и умения, приобретенные за долгие годы, все так же оставались при нем. Знаний этих, конечно, не хватало на то, чтобы быть бессмертным, но ему, почтенному Саддаму, удалось пережить не одно поколение. Хватило этих знаний и на то, чтобы даровать удивительное долголетие жене, уважаемой Мадине. Говорили, что Аллах позволил им прожить вместе более сотни лет.

Никто не знает, выдумка ли это, или так оно и произошло на самом деле. А до чего только не охочи досужие слухи!

Но когда эта сотня лет миновала, утратил уважаемый Саддам и любимую свою жену.

– Если бы мы встретились хотя бы на год раньше! – восклицал он в полутьме, вспоминая свою умницу и красавицу Мадину. – Тогда бы и ты, моя прекраснейшая, единственная из женщин мира, жила бы столь же долго, сколько суждено жить мне. И я бы радовался каждому мигу, проведенному с тобой, так же сильно, как в первые дни нашей любви!

И это была чистейшая правда, ибо каждому дню, проведенному с Мадиной, уважаемый Саддам радовался, как дитя. Радовалась такой жизни и сама Мадина, вновь и вновь повторяя своим приятельницам рассказ о том, как нашла она в пустыне умирающего, как выходила его, дала ему возможность жить и радоваться жизни. Умница Мадина, конечно, умолчала о сотне змеиных укусов и о том, что ее муж некогда был магом, поставившим своей целью уничтожение одного из порождений врага всего живого. Она говорила лишь, что ее супруг, уважаемый Саддам, некогда удалился в пески, дабы слиться с миром и найти высшее просветление в их могучей, но невидимой жизни. Подруги верили и завидовали. Как же не верить в мудрость чужого мужа, если он по сто тысяч раз на дню демонстрирует жене свою любовь, заботу и привязанность? И как не завидовать этому – ведь далеко не каждый мужчина способен на столь сильные и долгие чувства!