Демон-любовник - Кэрол Гудмэн Страница 38

— Круг завершен, — резким тоном сказала Элизабет — точно таким же голосом она обычно объявляла студентам о том, лекция началась. — Держите друг друга за руки. Суэла будет читать заклятие, необходимое для изгнания демона. А вы все повторяйте про себя: «Изыди, инкуб! Изгоняю тебя, демон! Исчезни во мраке навсегда!» Продолжайте повторять эти слова и постарайтесь не думать ни о чем другом, поняли?

— Словно мантры, когда занимаешься йогой! — весело заявила Феникс.

Покосившись на нее, я с удивлением заметила, что она была единственной, на чьем лице не было ни тени страха. Наверное, потому, что из всех нас она единственная не представляла себе, чем нам придется столкнуться.

— Да, как мантры, — с каким-то горьким юмором подтвердила Элизабет. — Мантры, чтобы спасти тебе жизнь.

Суэла что-то забормотала на фарси. Во всяком случае, я решила, что это фарси. Слетавшие с ее губ слова вплетались в шум ветра за окном, сливаясь с ним, — так две реки сливается в одну, почему-то подумала я. Закрыв глаза, я принялась повторять про себя: «Изыди, инкуб! Изгоняю тебя, демон! Исчезни во мраке навсегда!»

Ветер, врывавшийся в разбитое окно, становился все холоднее с каждой минутой. Крохотные льдинки, которые он нес с собой, словно булавки, впивались мне в кожу. Открыв глаза, я увидела кружившиеся в воздухе снежинки. Пол вокруг нас тоже был усыпан снегом.

Все мужчины одинаковы, недовольно подумала я. Вечно таскают в дом всякую грязь!

«Изыди, инкуб! Изгоняю тебя, демон! Исчезни во мраке навсегда!»

«Чего же тебе еще?» — спросил он. Тоже, между прочим, чисто по-мужски, фыркнула я. Мое дело, мол, спросить, а ты тут мучайся, ломай себе голову! А как же любовь, верность, забота и все такое? Желание быть рядом с…

«Изыди, инкуб! Изгоняю тебя, демон! Исчезни во мраке навсегда!»

…с той, которую он так старался соблазнить? Если бы он по-настоящему любил меня, разве бы превратил мою комнату в такой свинарник?! А мои наброски?!

«… во мраке навсегда! Изыди, инкуб! Изгоняю тебя…»

Да любой нормальный мужчина знает, что умение слушать ценится женщинами куда больше, чем изобретательность, которую представители сильного пола проявляют в постели! Кстати, мог бы тоже что-нибудь о себе рассказать!

«… демон! Исчезни во мраке навсегда! Изыди, инкуб! Изгоняю тебя…»

Хотя… может, именно это он и пытался сделать, показывая мне все эти сны с процессией фей, спохватилась я. Помнится, я спросила его, кто он такой, и все эротические сны прекратились как по мановению волшебной палочки, сменившись другими, в которых я вместе с феями брела в сторону леса. «Ты этого и добивался, да? Хотел намекнуть мне, кто я такая?»

Какой-то особенно резкий порыв ветра хлестнул меня по лицу… но я почему-то не почувствовала знакомого холода. Хотя к этому времени плечи и головы всех остальных женщин были покрыты снегом, а уцелевшее стекло затянуло тонкой пленкой льда, ветер, коснувшийся моего лица, казалось, явился сюда прямиком с Карибского моря. «Да, — шепнул он мне на ухо, и я почувствовала, как жаркая волна медленно разлилась по всему телу, ударила в спину, в ноги и в сердце. — Я хочу узнать тебя… и хочу, чтобы ты тоже узнала меня. Ведь ты и я… мы прежде знали друг друга…»

Я расхохоталась. Старая как мир песня: «Мы с вами раньше, случайно, не встречались?»

Но, даже смеясь, я вдруг поймала себя на том, что перед глазами у меня стоит все та же картина — колышущийся под ногами вереск, бесконечная цепочка фигур, их силуэты, постепенно тающие в тумане у меня на глазах, мой страх, что мы не успеем добраться до прохода… потому что первыми должны пройти всадники… и один из них, решивший вернуться. За мной. Он вернулся за мной! Я протягиваю к нему руки. Я вижу, как они проходят сквозь его тело. Это было последнее, что я успела увидеть во сне… но не наяву. Может, все дело было в круге — или в том, что теперь он был так близко (теплый ветерок щекотал мне щеку, украдкой забирался под воротник). Я вдруг почувствовала, как наши руки соединились, ощутила его плоть. Не отрывая от меня глаз, он рывком дернул меня к себе… и тут вдруг его руки как будто заледенели.

Темные глаза расширились, превратившись в бездонные колодцы. Кто-то окликнул его.

— Нет! — пронзительно закричала я — и во сне и наяву. — Нет! Не оставляй меня!

Но он уже отвернулся… он смотрел на нее. На ту женщину в зеленом… Сидя верхом на вороном коне, она манила его к себе… и он обязан был повиноваться ей.

Я вдруг резко открыла глаза.

«Ты бросил меня ради нее!»

«Я не мог иначе, Калли!»

Струйка теплого воздуха словно стекла с моей шеи, забралась под рубашку и погладила меня по груди. Медленно, словно сомнамбула, я высвободила правую руку из ладони Дианы и оттолкнула ее.

— Убирайся! — прошипела я. — Не хочу тебя больше видеть!

В мгновение ока теплая струя воздуха превратилась в руку и сжала мою ладонь, но я заставила себя выпустить ее — как он когда-то давным-давно выпустил мою, — а в следующий миг она, точно превратившись в ледяной кулак, со злостью ударилась в окно, выбив то немногое, что еще оставалось от оконного стекла. Я услышала, как с оглушительном треском ломаются деревья, а потом где-то совсем рядом вдруг как будто что-то взорвалось.

Опустив глаза, я увидела, что одна из железных мышек разлетелась на куски. Оставшиеся четыре фигурки багровели прямо у меня на глазах. Следом за первой взорвалась еще одна — ее осколки просвистели в воздухе будто шрапнель. Один из осколков чиркнул Феникс по лицу, едва не выбив ей левый глаз.

— Ложись! — завопила я. — Все на пол!

Суэла резким толчком опрокинула Диану, навалившись на нее сверху. Я почувствовала на спине руку Элизабет. Она толканула меня — и в этот момент взорвалась еще одна фигурка; обжигающе горячие осколки железа брызнули в стороны точно град. Я услышала, как Диана вскрикнула от боли, — вероятно, один из осколков обжег ее. Рухнув на пол, я успела заметить, как бесхвостый мышонок зашатался на маленьких лапках. Даже не успев ни о чем подумать, я схватила его — раскаленное железо обожгло мне пальцы — и резким движением вышвырнула из круга. Я могла бы поклясться, что услышала удаляющийся топот крохотных лапок по полу… откуда-то из лесу донесся прощальный стон. А потом наступила тишина.