Лучшая жена на свете - Джеки Д'Алессандро Страница 38

Она посмотрела на него, и при этом ее взгляд остановился на его губах.

– Полагаю, что не сможете, – с тем же придыханием в голосе ответила она. – А как вы поступали, если рядом не было женщины, у которой можно было бы взять шпильку?

Проклятие! Требуется просто геркулесова сила, чтобы удержаться и не прикоснуться к ней. Но он подмигнул ей и сказал:

– У меня всегда бывала с собой шпилька. – Опустившись на колено, он сначала картинно пощелкал пальцами и потер руки. Потом посмотрел на нее:

– Готовы?

Она холодно кивнула.

Он осторожно вставил шпильку в замок, дважды ее повернул и вынул.

– Вуаля! – воскликнул он по-французски.

– Не смешите меня. Этот ящик закрыт.

Он медленно выдвинул ящик. Она сжала кулаки, чтобы не выдать своего удивления его ловкостью. Прежде чем он задвинул ящик и снова запер его, она заметила в нем блестящую черную шкатулку.

Он встал, положил ключ в карман и осторожно воткнул шпильку обратно в ее прическу.

– Я не только взламывал замки, я был искусным карманником.

Его близость, нежное прикосновение его руки к ее волосам, еле заметный чистый запах, исходивший от него, все это привело к тому, что она потеряла дар речи. Откашлявшись, она сказала:

– Вы были карманником? И неплохим? – Он отступил и улыбнулся.

– То, что вы считаете нужным задать этот вопрос, доказывает, что я был карманником и остался им. – Он протянул руку. – Думаю, что это принадлежит вам.

На его ладони лежала завернутая в парчу колода карт. Она сунула руку в глубокий карман платья, где обычно хранила карты. Карман был пуст. Да он просто очень талантлив. Из него получился бы замечательный карманник.

– Впечатляет, – вынуждена была признать она. – Я потрясена.

– Спасибо. – В его глазах промелькнули озорные искорки, отчего он стал еще более привлекательным. – Это просто один из моих многочисленных талантов.

Она ни на минуту не сомневалась, что их у него было не меньше дюжины. Например, талант целовать женщину до тех пор, пока она не станет умолять…

– Спорю, что вы говорите это всем титулованным джентльменам-карманникам, которых вы знаете.

Она понимала, что он ее поддразнивает, и подыграла ему, сначала скромно опустив глаза, а потом посмотрела на него сквозь полуопущенные ресницы:

– О Боже! Вы разгадали мой секрет.

– Вот как?

Прежде чем она успела отреагировать в том же небрежном тоне, он провел пальцами по ее щеке, лишив ее остатков дыхания. Его взгляд уже не был веселым, в нем безошибочно угадывалась страсть.

– Подозреваю, что у вас есть и другие секреты. – Его пальцы скользнули по подбородку.

Здравый смысл подсказывал ей, что надо отступить подальше от его прикосновений, от которых ее бросало в жар. Но хотя она знала все о том, как надо выживать, о жизни она знала мало. Ее женская сущность пребывала взаперти до того момента, как он своим поцелуем отомкнул дверь. И теперь она боялась пошевелиться, борясь с желанием узнать, что же он будет делать дальше.

С бьющимся сердцем она облизнула губы.

– У всех есть секреты, милорд. Даже у вас.

По его лицу пробежала едва заметная тень. А может быть, ей это показалось.

– Не могу не согласиться. – Его пальцы теперь двигались кругообразно вокруг ее уха. – Хотя я совершенно не согласен с тем, что вы сказали раньше.

– С чем именно?

– Что вы не тщеславны и вам нечем кичиться. – Кончиками пальцев он провел по ее губам. – Вы прекрасны.

Его слова рассмешили ее.

– Да вы сумасшедший.

У него дернулся уголок рта.

– Я также отзываюсь о вас более лестно, чем вы обо мне.

– У меня есть зеркало, Я – прекрасна? Ничего подобного.

– Может, у вас и есть зеркало, но вы себя на самом деле не видите. – Он склонил голову набок, словно оценивая ее. – Пожалуй, вы правы. Вы не просто красивы. Ваша красота изысканна.

Это определение было, по ее мнению, еще более нелепым, но его талантливые пальцы, которые продолжали восхитительное движение по ее лицу, а потом и по шее заставляли ее почувствовать себя изысканной. Было просто невозможно не закрыть глаза и не поддаться этой ласке, совсем так, как это делал ее кот Месье, когда она его гладила. Она и представить себе не могла, что прикосновения мужчины могут быть такими нежными и вместе с тем могли бы так возбуждать.

– Вы выпили? – была вынуждена она спросить.

– Нет. – Не отрывая руки от ее лица, другой он обнял ее за талию, – В этом не было необходимости. Это вы опьянили меня.

Его прикосновение, напряженный взгляд его глаз заставили ее задрожать и почувствовать себя так, словно все внутри ее тает. Его глаза потемнели, и даже если от этого зависела бы ее жизнь, она не смогла бы отвернуться. «Поцелуй меня. Прошу тебя, поцелуй меня». Эти слова пронеслись у нее в голове, требуя, чтобы они были произнесены вслух. Предвкушение было столь велико, что походило на боль. В тот момент, когда она почувствовала, что больше не выдержит ни секунды, он наклонил голову и прижался губами к чувствительному месту у нее за ухом.

Она закрыла глаза. Их тела были прижаты друг к другу от груди до колен. И хотя внутренний голос приказывал ей остановиться, отступить, она положила руки ему на плечи.

– Вы и представить себе не могли, как я обрадовался, узнав, что вы не замужем, – прошептал он, и от его жаркого дыхания у нее по спине побежали мурашки.

– Вы поступили плохо, проникнув в мою комнату. Я, я очень сержусь на вас за это. – Однако вздох удовольствия, сопровождавший эти слова, говорил об обратном.

– Значит, мне придется постараться снова заработать ваше расположение.

Ощущение от его губ, изучающих то место, где соединяются шея и плечо, было таким потрясающим, что у нее подогнулись колени.

– Даже если бы я обнаружил в вашей комнате следы какого-либо мужа, я все равно знал бы, что вы не замужем.

– Каким образом?

Он выпрямился, и она открыла глаза.

– Вчера вечером, в карете, – сказал он и провел пальцем по ее губам, – когда я вас поцеловал. Для замужней женщины вы были слишком неумелой.

Ее словно окатили холодной водой. Она не могла вспомнить, когда краснела в последний раз, но сейчас она вспыхнула, и ее щеки залила краска оскорбления. Она попыталась оттолкнуть его, но он еще крепче прижал ее к себе и притом без всякого усилия, что было вдобавок еще и унизительно.

– Не смущайтесь, – сказал он, – это был комплимент.