Гадкий Утёнок - Дана Алексеева Страница 38

— Что ты сказал? — после вопроса наступила тишина. Кажется, я слышу, как затрепыхалось сердце в груди. Я смотрю в его глаза, и читаю в них глубокое сожаление.

— Мария оказалась мошенницей, как я и предполагал.

Я вскакиваю с кровати, хватаю телефон и вновь набираю маму. Бред, бред, полнейший бред. Женский голос сообщает о том, что мама недоступна.

Только вчера мы замечательно провели время, нам было хорошо вместе. Мама рассказала о забавных ситуациях из детства, от которых появились колики — так смешно и весело нам было. Я слушала ее часами — визуализировала и представляла прошлое, где мама была еще молодая и красивая, а я — озорным карапузом.

— Сейчас она возьмет… — нервно покусывала губы. — Давай же, мама.

— Твоя мать умерла, Женя. — резко обрывает меня Дима, и внутри все падает… в глубокую пропасть со сжигающим заживо огнем. Безжалостно и жестоко.

Телефон вылетает из рук и с глухим звуком ударятся о пол. Я смотрю на его губы, которые шевелятся и пытаются что-то донести, но ничего не слышу… Непробиваемый шум стоит в ушах, и все вокруг начинает кружиться.

В сознании мелькают картинки недавних прошедших дней. Я действительно, видела в Марии свою мать. Я поверила настолько сильно, как верят маленькие дети, не задумываясь об обмане.

Я взяла со стола фоторамку, в которую успела вставить фотографию с Марией и с размаху швырнула ее об стену. Треск стекла, и осколки разлетелись по полу. Эмоциональное опустошение привело к физической усталости — мои ноги подкосились, и я рухнула на колени. Слезы катились по щекам, и моя душа безмолвно кричала, что есть мочи.

— Женя… — его рука обожгла плечо, и я одернула его, как от ожога.

— Не трогай меня.

— Я найду ее… Ее уже ищут. Она пожалеет о своем подлом поступке.

Мои глаза сверкнули гневом. Внутри все закипало.

- С каждым днем я все больше убеждаюсь, что ты был прав — никому нельзя доверять.

— Надо просто быть осмотрительнее…

— Ни-ко-му. Очень много решают деньги, и степень низости и подлости, на которую решается человек, зависит от количества противно пахнущих бумажек.

Я поморщилась, хотелось одним рыком вытащить всю боль, которая меня переполняла.

— В тебе играют эмоции, выскажись и станет легче.

— Кому-то достаточно пары купюр, кому-то карта, а кому-то целая фирма… — сквозь зубы выдавила я.

При упоминании отцовской фирмы, Дима напрягся. И правильно. Потому он первый в списке тех, кто увидел во мне доверчивую дурочку, которой можно воспользоваться. Как же гадко и противно.

— Как только я приехала в этот проклятый город, не было еще ни одного человека, который бы не использовал меня… Я как вещь, игрушка, в которую можно играть, переодевать, передавать из рук в руки…

— Не перегибай, Женя.

— А когда же ты наиграешься, Дима? — я пустила в него пронзительный горящий взгляд. — Когда с меня будет достаточно?!

— Брось Женя, не говори ерунды, это уже не смешно… — он подошел ко мне, чтобы обнять, но я оттолкнула его.

— Убирайся отсюда, не хочу видеть тебя, никого не хочу видеть. Меня больше нет!

Я начала сметать все со стола и близлежащей мебели. Вещи летали по комнате, образовывая покрывало на полу. Дима перехватил мои руки, когда я схватилась за колонку и собиралась запустить ее в зеркало.

— Перестань, Женя, опомнись.

— Ненавижу вас! Ненавижу себя! Лучше бы я сгинула где-нибудь в канаве от голода, чем жить вот так.

Он хорошенько встряхнул меня за плечи, пытаясь вытрясти сумасшедший бред и привести меня в чувства. Затем крепко прижал к груди и не ослаблял хватку, пока я не успокоилась.

— Отпусти меня. — всхлипывала я, склонив обессилено голову на его плечо.

— Ни за что.

— Обещаю, что не буду больше истерить и кидаться.

— А говорить про меня гадости?

— Ничего кроме правды.

Придерживая меня за плечи, он отстранил меня от груди и заглянул в глаза.

— Женя, то, что было между нами раньше и, как я к тебе относился — это в прошлом. Сейчас ты очень дорога мне…

— Да, я знаю… Из-за меня ты можешь лишиться фирмы. Получается, что я даже могу манипулировать тобой, шантажировать… Но я такая дура, даже не задумывалась об этом.

— Нет, не так. Благодаря тебе я сохранил фирму, спасибо тебе, Женя. Но я сейчас говорил совсем не про фирму… — вздохнул он.

— Не знаю, могу ли верить тебе. — отвела взгляд.

— А что подсказывает тебе сердце?

— Оно обиделось на всех и молчит. Думаю, больше я никогда не услышу его.

— То есть в нашей сказке не будет счастливого конца? — уголки его губ приподнялись наверх.

- В сказках есть прекрасный принц, который спасает принцессу. Что-то я пока его не наблюдаю…

— Понял. Обидно, досадно… но ладно. Принц из меня и правда, так себе.

— А из меня принцесса, как из тебя Принц. Мы не в сказке, Дима.

— Все как-то пессимистично получается…

— А по-моему, достаточно реалистично.

Дима не выпускал меня из объятий и гипнотизировал взглядом.

— Женя, я хочу чтобы ты знала — ты нужна мне. Сильно. Я виноват перед тобой, и только тебе решать, прощать меня или нет, но сейчас я предельно искренен с тобой.

— Настолько сильно, что можешь отпустить меня и наплевать на фирму?

— Если ты захочешь уйти — ты уйдешь, только скажи.

— Ты прекрасно знаешь, что я не смогу поступить так подло по отношению к другому человеку. — встряхнула головой, уходя от четкого ответа.

— Чувствуешь себя обязанной мне? Только это держит тебя?

— Не без этого…

Его губы поджались в недовольстве.

— Делаешь больно.

— Говоря правду? — бросаю встречный острый взгляд.

— Я не хочу давить на тебя и знать, что ты чувствуешь себя обязанной мне. Ты можешь прямо сейчас уйти и исчезнуть из моей жизни.

— И ты даже не будешь искать меня?

— Не уверен. — усмехнулся он.

— Я услышала тебя, Дима. — глубоко вздохнула. — И поступлю так, как считаю нужным.

— Позвать Анну собрать вещи? — пытается прочитать ответ по выражению лица, которое тщательно скрывает чувства.

— Не сегодня.