Прелюдия любви - Элизабет Ренье Страница 37

Он посмотрел туда, куда указывала Сара.

— В самом деле, это они.

— Могу я сорвать несколько штук? Будет восхитительно привезти их Мэри. Можно, Криспин?

— Ну конечно, — сказал он. — Я от всей души завидую вашей способности на время отбросить прочь все заботы и вернуть себе невинность детских дней.

Спустившись с лошади, Сара побежала к укрытой кочке на краю леса, где между спутанных кустов ежевики виднелись примулы.

— Не поцарапайте руки! — крикнул ей Криспин, когда Сара стянула перчатки.

Она рассмеялась в ответ:

— Если это произойдет, царапины быстро заживут. Смотрите, старых уже почти не видно. — Она встала на колени и принялась рвать цветы, пока Криспин привязывал лошадей.

— Посмотрите, здесь есть и фиалки, как те, что в моей спальне. Теперь они всегда будут напоминать мне о Клэверинге. — Нарвав букет цветов, она огляделась. Над головой кисточками свисали сережки. Маленькие птички, названия которых она не знала, с щебетом сновали между деревьями. Пение жаворонков ясно и радостно разносилось в синем небе. И Сара снова ощутила чувство свободы, безрассудства, которое она испытала на пляже. Она стащила шляпу и протянула цветы Криспину.

— Подойдите и понюхайте. Разве они не восхитительны?

Он не двинулся, только смотрел на нее сверху вниз, словно загипнотизированный. А через минуту уже был на коленях рядом с ней, его руки обнимали ее, его губы касались ее губ. Растерявшись, Сара выронила цветы и схватила его за плечи. Она чувствовала, что не в силах сопротивляться ему. И неожиданно она поняла, что и не хочет сопротивляться.

Его руки ослабили хватку. Она слышала, как у него перехватило дыхание, словно он не смог сдержать рыдания. А через секунду он уже стоял на ногах, повернувшись к ней спиной.

— Это было непростительно. — Его тон был почти беспощадным.

Сара опустилась на кочку, тяжело дыша, и попыталась без особого успеха собрать волосы.

— Да, это так. Похоже, все мужчины одинаковы. Одной женщины им недостаточно.

Но дрожь, которая сотрясала все ее тело, была вызвана вовсе не гневом. Она должна была оттолкнуть его в первую же секунду, ударить по лицу, сделать что угодно, только не дать ему целовать ее так. Но вместо этого… Она закрыла горящее лицо руками. Сквозь пальцы Сара видела рассыпавшиеся примулы и принялась собирать их быстро, отчаянно, словно это было самое важное дело на свете.

Все еще не глядя на нее, Криспин произнес:

— Я заслуживаю самых худших слов. — Он быстро обернулся и развел руками. — Но, Сара, разве вы не понимаете, что можете сделать с мужчиной? Думаю, если бы я был Бретертоном, то не отпустил бы вас и на пять минут.

Сара медленно поднялась и встала перед ним, сжимая в руках букет цветов.

— Я не понимаю.

— Конечно же вы не понимаете. — Теперь его тон был мягче. — Вы так наивны. Для вас любовь — это что-то вроде игры, и вы ожидаете, что все мужчины выполняют ее правила. Но это не так, Сара. Бретертон никогда не подчинится вашему кодексу. Так же как и я, в особенности когда вы меня так искушаете.

Она повторила:

— Я помолвлена с Энтони, а вы, насколько я понимаю, — с Деборой. То, что вы… то, что мы сделали, — ошибка.

— Несколько поцелуев? — горько спросил он. — Тогда как Бретертон, как вам хорошо известно, может быть, даже сейчас развлекается со своей любовницей. Что же до Деборы… Да, это можно понять. Поскольку у нас общие интересы, мы трудимся над одним и тем же делом, знаем друг друга с детства, наш брак кажется неизбежным, удачным во всех отношениях. Но любовь не имеет к этому отношения ни с ее, ни с моей стороны. Она никогда не возбуждала во мне таких чувств, какие пробудили вы, когда стали на колени на этой кочке, или таких, как в тот день, когда мы в первый раз показали вам море. Вот почему это произошло, потому что я желал вас, как желаю и теперь.

Сара поняла, что не может осуждать его, поскольку сама не сделала никакой реальной попытки противостоять ему, в какой-то мере догадывалась о его чувствах. Ни один из поцелуев Энтони, который был чрезвычайно опытен в любовных делах, не подействовал на нее так, как этот. Она испытывала странное ликование и одновременно страх. Но превыше всего было чувство вины.

— Криспин, теперь вы отвезете меня назад? — спросила Сара. Ее голос дрожал, и дрожали примулы у нее в руках.

Он глубоко вздохнул, потом поднял ее шляпу и кнут.

— Я очень сильно вас огорчил? Сара, дорогая маленькая Сара, вам следовало остаться в Лондоне. Клэверинг, который должен был стать для вас убежищем, разрушил ваш мир, разбив его на части.

Она отвечала, даже не ему, но себе:

— Я думаю, Клэверинг заставил меня стать взрослой. А это такая вещь, которой никому из нас в конце концов не избежать. Но… пожалуйста… теперь я хотела бы поехать домой.

И только когда вдали показались высокие каминные трубы и грачи, сидящие в своих гнездах на вязах, Сара осознала, что за слово она произнесла. Она сказала о Клэверинге — «домой».

Она бросила поводья у коновязи и соскользнула с седла, прежде чем Криспин сделал попытку помочь ей. Желание, чтобы он снова заключил ее в свои объятия, было таким сильным, что она не осмеливалась позволить ему даже прикоснуться к ней.

Мэри, встревоженная, выглянула из дома.

— Что такое, Сара, что-то случилось? Ты словно в лихорадке.

— Мы слишком быстро скакали, — торопливо ответила Сара. — Я нашла несколько примул и фиалки. Посмотри, это для тебя.

Мэри машинально взяла цветы. Потом положила руку на локоть девушки:

— Сара, дорогая, тебе пришло письмо.

— Но почтальон…

— Его принес не почтальон.

— Кто же в таком случае?

— Специальный гонец, от тетушки Фебы.

Сара почувствовала, как кровь отлила от ее щек, а руки похолодели.

— Плохие новости? Что-то с папА? У него был приступ подагры, но ведь…

— Гонец сказал, что с твоим отцом все в порядке. Дело… дело в лорде Бретертоне, дорогая. Он был ранен. Зайди в дом. Письмо, без сомнений, сообщит тебе больше, чем могла выяснить я.

Сара почувствовала, как Мэри берет ее за руку и сжимает холодные пальцы. У двери она оглянулась. Криспин смотрел на нее, но выражения его глаз Сара понять не смогла. А потом она была уже в доме и слышала, как он зовет грума. Она присела в гостиной и взяла письмо из рук Мэри. Несколько секунд она держала его нераскрытым, глядя на похожий на паутину почерк мачехи. Затем, заметив, что Мэри смотрит на нее и что Криспин стоит за дверью, Сара сломала печать.

Пока она читала, в маленькой комнате царила тишина. Наконец, Сара подняла глаза. Она не узнала своего голоса:

— Энтони был ранен пулей из пистолета в правую руку. Говорят, что пулю выпустил какой-то разбойник. Они думают… думают… — Дальше продолжать Сара не могла. Она оказалась в объятиях Мэри и уткнулась головой ей в грудь. Она слышала, как Криспин вышел из комнаты. Через несколько минут он вернулся и склонился над ней со стаканом в руке.