Вкус греха - Уильям Гилл Страница 37

Богатая церковь, расположенная в засушливом, малонаселенном районе, вскоре была забыта всеми, кроме местного населения. Огромные размеры территории Валье-дель-Оро обеспечивали скромное, но достаточно безбедное существование дону Луису и его семье, однако ее название – в переводе с испанского «Долина золота» – в большей степени отражало оптимизм первых поселенцев, нежели реальное положение вещей. Никакого золота в долине никто так и не нашел, а почвы из-за нехватки влаги были малопригодными для земледелия.

Де ла Форсы были весьма уважаемой в провинции семьей. Однако со временем фамилия вырождалась – на свет появлялись преимущественно девочки.

У Педро де ла Форса, последнего мужчины рода, было четыре дочери. Супруга его умерла вскоре после рождения младшей. Дон Педро так и остался вдовцом, но уже в довольно преклонном возрасте сделал своей любовницей одну из горничных-индианок. Та, к ужасу его дочерей, которые уже сами имели детей, забеременела. А затем, к вящему испугу их мужей, дон Педро пообещал любовнице сделать ее законной женой, если она произведет на свет мальчика.

В положенный срок молодая индианка родила здорового младенца мужского пола, получившего имя Симон. Дон Педро был счастлив. Как только мать наследника оправилась после родов, состоялась довольно скромная свадебная церемония. Увы, бурная радость, пережитая доном Педро в связи с рождением сына, оказалась роковой: в тот же вечер, сидя в кресле-качалке на галерее, глава рода де ла Форсов, чувствовавший себя на вершине блаженства, вдруг уронил голову на грудь и перестал дышать. Сердечный приступ убил его мгновенно, как пуля.

Зятья дона Педро использовали все свои связи, и в результате раздел имущества произошел в полном соответствии с буквой аргентинских законов, но отнюдь не с их духом. Дочери получили в свое владение небольшие, но весьма плодородные имения, а новорожденный сын умершего стал единственным хозяином Валье-дель-Оро – десятков тысяч гектаров бесплодных земель, на которых росли только кактусы. Права Симона защищать было некому – его мать была неграмотной крестьянкой.

Симон вырос в ненависти ко всем, кто его окружал. Мать он ненавидел за то, что она индианка, остальных членов семьи – за их холодное к нему отношение, друзей родственников – за то, что те презирали его, считая недостойным носить фамилию де ла Форс. Симон был готов на что угодно, лишь бы доказать, что он не только не хуже, но несравненно лучше любого из них, и мечтал о том, как заставит своих врагов умолять о прощении. Чтобы осуществить эту мечту, ему нужны были деньги или власть, а лучше всего и то и другое.

Мать сделала все возможное, чтобы дать сыну надлежащее воспитание и образование. Ей и сыну постоянно не хватало денег. Мебели и ценных вещей в доме оставалось все меньше – их приходилось продавать. Тем не менее Мария понимала, что сам дом и земли долины неприкосновенны.

В 1943 году на политическом горизонте Аргентины появилась серьезная и значительная фигура – полковник Перон. Симон де ла Форс одним из первых вступил в ряды перонистов, чем больше усугубил презрение, с которым относились к нему родственники, все как один активные сторонники консервативной партии.

В ходе президентской предвыборной кампании в конце 1945 года, когда Хуан Перон и его молодая жена, популярная актриса Эва Дуарте, посетили штаб-квартиру движения в Сальте, Симон де ла Форс был членом комитета по подготовке к встрече с лидером и потому имел честь коротко побеседовать с сеньорой Перон. Симону и Эвите потребовалось всего несколько секунд для того, чтобы признать друг в друге родство душ. В результате Эва обещала оказать привлекшему ее внимание молодому человеку посильную помощь и поддержку, одарив его ослепительной улыбкой. Оказавшийся рядом фотограф запечатлел этот момент.

Перон был избран президентом 12 февраля 1946 года. Уже 13 февраля Эва развила бурную деятельность, в результате которой впоследствии стала одной из наиболее влиятельных женщин своего времени. В ночь после того, как стало известно о победе Перона, Симон де ла Форс отпер замок изгороди, окружавшей святилище на холме Янби, и впервые со времен своего детства вошел в заброшенную церковь. Держа в руке фонарь, он взобрался на алтарь и снял с шеи Пресвятой девы Марии ожерелье с изумрудами.

На следующее утро он отправился в банк и снял все деньги со своего скромного счета, а уже ночью ехал в поезде в Буэнос-Айрес.

Он никогда раньше не был в столице, и для него было сюрпризом, что жизнь огромного города замерла еще в январе, когда от жары на улицах стал плавиться асфальт. Летнее затишье продолжалось до марта, и Симон был вынужден потратить значительную часть сбережений на проживание в весьма скромном отеле. Он терпеливо ждал, когда снова откроются ювелирные магазины. Чтобы не тратить времени даром, Симон снял один из изумрудов с ожерелья и отнес его на оценку в муниципальный банк: ему хотелось знать, сколько может стоить такой камень. Когда ему назвали цифру, молодой человек с трудом поверил своим ушам.

Симон остановил свой выбор на роскошном ювелирном магазине «Ричьярди». Надев лучший костюм, он прошел в торговый зал и заявил, что ему необходимо переговорить с управляющим. Бросив беглый взгляд на плохо одетого мужчину, продавец хотел было выставить его за дверь, но что-то в облике необычного посетителя – явно метис и к тому же деревенщина! – подсказало ему, что просьбу лучше удовлетворить. Он проводил Симона в кабинет владельца магазина.

Не говоря ни слова, Симон вынул из кармана пять громадных камней, завернутых в тряпку, и выложил их на стол. Хозяин буквально потерял дар речи – таких великолепных изумрудов ему никогда в жизни не приходилось видеть. Тип их огранки был очень старомодным, но камни были обработаны безупречно. Не дожидаясь вопросов, Симон положил на стол фотографию, на которой он был снят рядом с Эвитой.

– Это, – сказал он, указывая на камни, – подарок сеньоре от жителей Валье-дель-Оро, и я хочу, чтобы вы превратили эти изумруды в самое красивое ожерелье, какое только можно найти в Аргентине.

Ювелир, который разбирался в людях так же хорошо, как в драгоценных камнях, заглянул Симону в глаза:

– Вам понравится то, что мы сделаем, сеньор…

– Де ла Форс, – подсказал Симон.

Он достал из кармана шестой изумруд.

– Вот плата за вашу работу. Я знаю, сколько стоят эти камушки, и когда ожерелье будет готово, отдам его на оценку. Если вы попытаетесь меня надуть, это будет большая глупость с вашей стороны. Благодарность сеньоры может стать для вас дополнительной наградой.

Ожерелье было готово в двухмесячный срок. Оно было исполнено в виде цветов с лепестками из бриллиантов. Центр каждого бутона венчал великолепный изумруд. Как только Симону сообщили, что работа закончена, он попросил аудиенции у Эвы Перон.

Встреча состоялась в резиденции президента. Симону пришлось ожидать в отделанном мрамором зале вместе с десятками других людей, жаждущих переговорить с супругой главы государства. Его вызвали всего через час – это ясно говорило о том, что Эва помнит его.

– Какого черта тебе надо, Симон? – спросила Эвита, увидев де ла Форса. Она ко всем обращалась с грубоватой фамильярностью, кто бы перед ней ни был – скромный проситель или посол.