В тихом омуте - Уильям Райс Страница 37

Разумеется, он не поверил, что Элинор и в самом деле захворала. Сегодня был вторник, а она заранее предупредила, что во вторник под каким-нибудь благовидным предлогом вызовет его. Конечно, он мог попытаться выкрутиться. Позвонить ей, например, и предложить наглотаться аспирина или поставить горчичники. Да, мог, если бы не два обстоятельства. Во-первых, вызов приняла миссис Уотерс, которая, вздумай он отвертеться от визита к частной пациентке, сразу заподозрила бы что-то неладное. Во-вторых, ему почти невозможно было бы объяснить Элинор причину отказа посетить её, не нанеся женщине смертельной обиды.

И все же Джеймс был преисполнен решимости сразу расставить все точки над «i». План созрел в его голове ещё по дороге. Он скажет, что не вправе рисковать своим положением и её репутацией, хотя Элинор ему очень нравится, и извинится за свое безрассудное поведение в пятницу, пояснив, что потерял голову от её красоты. И предложит остаться добрыми друзьями.

Последнее в полной мере относилось и к Николя, если, конечно, она рассчитывала на продолжение их отношений.

Не успел он подойти к парадной двери, как та распахнулась. На пороге возникла Николя Холт. Узнав Джеймса, она радостно заулыбалась.

— Джеймс, золотко мое! — Доктор не успел даже сообразить, что происходит, как его наградили страстным поцелуем. Аромат дорогих духов, источаемый Николя, сразу заставил Джеймса вспомнить ту ночь. Николя ухватила его руку обеими руками и затащила Джеймса в прихожую.

— Как жаль, что ты не ко мне приехал! — проворковала она. — Уж я-то знала бы, чем с тобой заняться.

— Да, но…

Не успел он поставить свою сумку на стул, как Николя накинулась на него, как изголодавшаяся тигрица. Захлопнув ногой дверь, обеими руками обвила его шею и жадно впилась в губы. В промежутке между поцелуями прошептала:

— Я о тебе все эти дни и ночи вспоминала. А ты по мне соскучился, дорогой?

Джеймс кивнул. Николя благодарно вздохнула и принялась целовать его с удвоенной энергией. И Джеймс не устоял. Ладони его как-то сами собой сомкнулись на ладных упругих ягодицах Николя, и он прижал её к своему проснувшемуся дружку; что ж, ведь должен же он был деть свои руки куда-то, а место приложения зависело только от их длины. Бархатистые губы Николя зашептали:

— О, Джеймс, давай встретимся. Только не тяни! Хорошо?

Он тупо кивнул. Напрочь позабыв обо всех своих планах. С другой стороны, что ему оставалось делать? Запрыгнуть на стул и позвать на помощь?

Откуда-то сверху донесся голос Элинор:

— Ники, кто там? Джеймс? Джеймс, это вы?

— Ревнючка чертова, — прошипела Николя. Она со вздохом разжала руки и отступила. Джеймс почувствовал себя обделенным, брошенным…

— Нельзя же быть такой эгоисткой, — продолжила Николя. — Я ведь сказала ей, что готова остаться, чтобы мы исполнили трио, тем более что впереди у нас целый день… И что же? Она и слышать не захотела! Все только себе. — Повернувшись лицом к лестнице, Николя закричала: — Он уже поднимается, дорогая. Мы обмениваемся светскими любезностями.

— Именно этого я опасалась, — провозгласила Элинор, появляясь на площадке лестничного пролета. Прелестная желтая пижама, туго облегавшая пышный бюст, зачесанные вверх белокурые волосы, подчеркивавшие её высокий рост, делали Элинор совершенно неотразимой. Джеймс окинул её восхищенным взглядом. Понимающе улыбнувшись, Элинор спокойно сказала:

— Ну, пока, Ники.

Внезапно Джеймса осенило — вот он, самый подходящий момент для того, чтобы объясниться с ними обеими. Уложить двух зайцев одним выстрелом. И все же в последний миг что-то его остановило; возможно, нежелание унижать Элинор перед лицом соперницы. Вдобавок он вовремя припомнил, что ещё полминуты назад его собственное поведение отнюдь не демонстрировало Николя полное безразличие. Джеймс сказал себе, что всему виной сама Николя; он не ожидал наскочить на нее, и встреча застала его врасплох. Что ж, он останется с глазу на глаз с Элинор и тогда уже выложит ей все без утайки.

Тем временем женщины обменивались прощальными любезностями.

— Спасибо, Ники, что заскочила, — сухо промолвила Элинор. — А теперь будь ласкова — вали отсюда!

В ответ Николя повернулась спиной к подруге и, обеими руками притянув к себе Джеймса за шею, поднялась на цыпочки и впилась в его губы страстным и долгим поцелуем.

Элинор недовольно закашлялась, но промолчала. Наконец Николя, испустив душераздирающий вздох, оторвалась от губ Джеймса, ласково погладила его по волосам и сказала, вызывающе глядя на Элинор:

— До свидания, Джейми. Надеюсь, ты не заставишь меня долго ждать.

Джеймс, неожиданно для себя, кивнул. Затем, закрыв за Николя дверь, обернулся и — остолбенел. Элинор, стоя на прежнем месте, медленно расстегивала пуговицы на пижамной курточке. Всего пять — машинально подсчитал Джеймс пуговицы. Покончив с ними, Элинор сбросила курточку и, расправив плечи, встала, подбоченившись — ну точь-в-точь девушка с обложки эротического журнала. В отличие от Наташи Чимаролли, загорала она в бикини, и на её прекрасных грудях, увенчанных розовыми сосками, белела полоска.

— Надеюсь, доктор, вы захватили стетоскоп? — спросила Элинор, улыбаясь.

Джеймс уставился на не, словно завороженный, и смысл вопроса дошел до него не сразу. Наконец он кивнул и полез в сумку.

— Да, я его принес… — начал было он, но осекся. Что это, шутка? Или… — Принес, — повторил он.

— Впрочем, можете прослушать меня и без него, — засмеялась Элинор, с гордостью глядя на свой изумительный бюст.

— Элинор, я хотел бы…

Джеймс вновь замолчал на полуслове, не зная, как объяснить свои намерения, не обидев Элинор. Сейчас, когда она уже стояла перед ним, наполовину обнаженная, отвергнуть её в столь резкой форме уже не представлялось возможным. Нужно было сделать это раньше, с горечью подумал Джеймс. И — по телефону.

— Что именно ты хотел бы, Джеймс?

Только тогда Джеймс заметил, что у него перехватило дыхание. Судорожно вдохнув, он забормотал:

— Вы так прекрасны. Я… просто ошеломлен…

— Тогда почему ты до сих пор стоишь там?

Сводчатый потолок, высокие окна, пастельные тона, огромная мягкая кровать… Разные спальни, разные женщины, лениво подумал Джеймс. Он лежал на спине, а спящая Элинор распростерлась у него на груди, белокурые волосы каскадом рассыпались по его плечам; прежде чем сорвать с неё пижамный низ, Джеймс распустил её прическу.

Это было давно. Левая рука Джеймса была пленена под тяжестью тела Элинор, и он не мог посмотреть на часы. Будить Элинор он не хотел, поэтому продолжал лежать неподвижно, догадываясь только, что время близилось к обеду. В последние минуты Джеймс ломал голову, пытаясь решить, как найти выход из сложившейся ситуации. Еще несколько часов его так и подмывало объясниться, но он все откладывал, каждый раз говоря себе: «Позже. Еще чуть-чуть, потом все скажу».