Утренняя песня - Кимберли Кейтс Страница 37

Уже горели свечи, когда Данте у себя в кабинете осушил второй бокал бренди. Он не представлял себе, сколько времени прошло после неприятного разговора, состоявшегося между ним и Ханной. Никто в доме не решался его потревожить.

Хозяин Рейвенскара часто находился в дурном расположении духа, и это надо было пережить, как ураган. Но спокойный, тихий, безмолвный Данте... Это было нечто из ряда вон выходящее, и все попрятались от страха.

Остен радовался, что никто его не беспокоит. Хорошо бы кто-нибудь из лакеев набрался смелости и просунул ему в дверь графин бренди.

Проклятие. Как это могло случиться?

Каким образом его тайные желания, в которых он самому себе не признавался, стали предметом всеобщего обсуждения?

Когда он спросил у Ханны, с чего она взяла, что он хотел сделать ее своей любовницей, она честно ответила: «Мистер Аттик мне об этом сказал. Поэтому вы и прислали подарки».

Пара безделушек в обмен на женское тело, тело Ханны... Сама по себе мысль об этом показалась ему чудовищной.

Но что потрясло его до глубины души, так это ее согласие спать с ним, попроси он ее об этом, и почти враждебный взгляд, устремленный на него.

Хуже всего было то, что он безумно хотел ее, но ему и в голову не приходило воспользоваться ее бедственным положением. Он согласился бы лечь с ней в постель лишь при условии, что она ответит ему взаимностью, охваченная страстью, испытывая влечение к нему.

Господи, как же давно он не был близок с женщиной, не ощущал под ладонями бархата нежной кожи. Подавлял в себе желание и лишь перед самым восходом солнца давал ему волю.

Но Ханна Грейстон проникла за его оборонительные рубежи, затронула ту часть его души, которая кровоточила с того самого момента, когда он увидел Ханну, насквозь промокшую и с больным мальчонкой, прятавшимся за колонной.

Как же так получилось, что он привязался к Ханне Грейстон?

Что захотел от нее того, чего не заслуживал? И как будет скрывать свои чувства теперь, когда среди слуг пошли сплетни?

Он надеялся, что в постели, охваченная огнем страсти, она доверится ему и раскроет свою тайну, поселившую в ее серых глазах страх.

Проклятие, о чем он думает? Он не может предложить Ханне Грейстон ничего, кроме защиты. Он уже давно решил не раскрывать этой простодушной женщине того, что его мучает, чтобы, упаси Боже, не увидеть в ее глазах жалости.

Остен вызвал лакея. Мгновение спустя в дверь заглянул Мэтью Симмонз.

– Да, сэр?

– Немедленно позовите Аттика.

– Хорошо, сэр.

Лакей исчез, словно испарился. Остену показалось, что прошла целая вечность, прежде чем раздался стук в дверь.

– Войдите.

Уильям Аттик вошел в комнату с широкой улыбкой.

– С возвращением, сэр. Вы будете обрадованы, когда узнаете, что в ваше отсутствие я действовал точно в соответствии с вашими указаниями. Барабаны для цистерн в порядке, хотя пришлось испробовать различные материалы, прежде чем нам это удалось, и...

– Сейчас меня совершенно не интересуют цистерны.

– Сэр?

Аттик замер.

– Что-нибудь случилось? Неужели вы все еще переживаете из-за того несчастного случая с Дигвидом? Это была незначительная ошибка...

– Человек едва не лишился ноги! Но хуже всего то, что я так и не понял, почему машина работала неправильно. Я сотню раз рассматривал проект и производил расчеты. Всегда получалось одно и то же... Черт возьми! К изучению этого вопроса мы еще вернемся. А сейчас хочу обсудить с вами более неотложное дело.

– Более неотложное? – ошеломленно повторил Аттик. – Не понимаю...

– Вам не нужно понимать ничего, кроме того, что я вам сейчас скажу. Мои личные дела вас не касаются.

Слуга обиженно поджал губы.

– Само собой разумеется.

– Рад это слышать.

Данте пригвоздил его взглядом.

– Впредь прошу запомнить, что если я решу завести любовницу, то сообщу ей об этом самостоятельно, без посторонней помощи.

Аттик смутился.

– Мисс Грейстон вам сказала?.. – Он прокашлялся и, с досадой развел руками. – Простите, сэр, если сказал лишнее. Но в соответствии с вашими распоряжениями я переселил мальчика в отдельную комнату. Проследил, чтобы служанки сшили именно то платье, которое вы пожелали. Ткань была необычайно красивая. Что еще я мог подумать, кроме того, что вы собираетесь... э-э... вступить в интимную связь с мисс Грейстон?

– Я плачу вам не за то, чтобы вы что-то думали, Аттик. А за то, чтобы вы исполняли мои приказы. Ни больше ни меньше.

Аттик замер.

– Очевидно, я ошибся, мне очень жаль. Но не можете же вы так беспокоиться по поводу недоразумения, возникшего между вашим слугой и служанкой. Мисс Грейстон явно билась в истерике и раздула недоразумение до невероятных размеров.

– Никогда в жизни не встречал более выдержанной женщины, – отрезал Остен. – Готов поспорить на лучшую охотничью собаку, что мисс Грейстон скорее способна довести до истерики других.

Аттик смотрел на Данте так, будто тот всадил ему в спину нож.

– Сэр, я не верю, что вы цените слово этой женщины выше моего. Разве плохо я служил вам все эти годы? Разве не старался быть вам другом? – В его голосе звучала обида. – Я даже пытался заменить вам отца, когда вас отверг собственный родитель. Какое-то ничтожное недоразумение со служанкой не должно испортить наших отношений.

Данте подумал, что Аттик прав, однако все равно чувствовал к нему неприязнь.

– Сэр... Остен. Самое лучшее, если Ханна Грейстон покинет этот дом. В ней есть нечто беспокойное. Я ей почему-то не доверяю. Женщина с таким умом – это неестественно. Это нарушение естественного порядка вещей.

– Теперь я понимаю, почему вы никогда не могли договориться с моей матерью. Хотелось бы мне послушать ваш спор по этому вопросу.