Только моя - Элизабет Лоуэлл Страница 37

Джессика стояла в растерянности перед одним из многочисленных торговых прилавков. Она привыкла, что отрезы тканей приносили белошвейки в дом лорда Стюарта, или иногда она приезжала в ателье наиболее модного портного. Идея покупки готового платья и привлекала Джессику своей практичностью, и смущала своей непривычностью.

— Миссис Лоунтри? Это вы?

Манера характерно растягивать слова подсказала Джессике, кто это, еще до того, как она обернулась.

В ее глазах заискрилась радость при виде крупного блондина со шляпой в руках и широкой улыбкой на лице.

— Рейф! Какая приятная неожиданность! Что вы делаете в Каньон-Сити? Зажила ли ваша рука?

Он пошевелил левым плечом.

— Немножко тянет и чешется, как дьявол, но в остальном все отлично. У меня никогда так быстро не заживало. Это, я думаю, все ваши руки и удивительные шелковые бинты.

— И мыло.

— И мыло, — согласился Рейф, кивнув головой.

— Что вы делаете в Каньон-Сити? — повторила Джессика. Затем вдруг вспомнила. — Ой, простите меня! Это невежливо с моей стороны. Но я знаю Соединенные Штаты во многом по рассказам Бетси, а Бетси мне этого не говорила.

Выгоревшие на солнце брови Рейфа приподнялись.

— Бетси?

— Моя горничная-американка. Точнее, бывшая, пока мы не добрались до Миссисипи. Она рассказывала мне о многих ваших обычаях, но забыла о самом главном на Западе.

— Может быть, вы расскажете мне о нем. Я тут человек новый.

Джессика вздохнула с облегчением.

— Ну, тогда хорошо, значит, я не оскорбила вас своим вопросом. Вулф на этот счет высказывался вполне определенно: никогда нельзя спрашивать у человека с Запада, чем он занимается или почему он здесь оказался.

— В Австралии тоже так, — сказал Рейф с улыбкой, — да и в Южной Америке…

— В Англии не так, разве что среди людей определенного круга.

— Среди преступников? — спросил он напрямик.

— Господи, я, кажется, оскорбила вас.

Рейф мгновенно разразился самым безмятежным смехом.

— Нет, мэм, но вас приятно подразнить.

Если бы это сказал какой-нибудь другой мужчина, Джессика с холодным высокомерием удалилась бы, как тому учила ее леди Виктория. Но было невозможно, да и не нужно поступать так с Рейфом. В его глазах читалось искреннее восхищение и полное отсутствие дерзости.

— Я нисколько не возражаю против разговора о том, чем я здесь занимаюсь, — продолжил Рейф. — Я ожидаю, когда снова откроется путь. Его перекрыло последней бурей. С тех пор я торчу здесь.

— Значит, вы уже успели осмотреть город. Вулф сказал, что мы здесь недолго пробудем.

— Толковый парень ваш муж. Здесь много всякого сброда… Режутся в карты в ожидании открытия пути.

— Если верить тому, что говорит Вулф, им недолго здесь ждать.

— Мне рассказывали, что Вулф Лоунтри знает горы отсюда до Сан-Хуана как свои пять пальцев, — сказал Рейф.

— Меня это не удивляет. Вулф всегда любил эти места. Я слышала, что более диких гор трудно отыскать на свете.

Рейф посмотрел через пыльные окна лавки на горы. Но они отличались от тех, что он видел раньше. Рейф отвел взгляд от окна и повернулся к молодой женщине. В ее зеленых глазах он заметил больше теней, чем следовало бы.

— Вы хотите здесь что-то купить? — поинтересовался он.

— Никоим образом. Вулф покупает, как он говорит, лошадей Монтаны. Они крупные, они смогут преодолеть те снежные заносы, которые встретятся на пути.

Глаза Рейфа расширились, в них отразилась тревога. Он нахмурился.

— То, что к западу отсюда, имеет репутацию очень суровой страны, миссис Лоунтри. Это будет слишком трудно для такой женщины, как вы.

— Вы бывали в Шотландии? — спросила Джессика довольно сурово.

Он покачал головой.

— Приезжайте туда как-нибудь зимой, — продолжала она, — когда штормовые ветры гудят по всему Северу. Вы увидите, как огромные волны бьются о черные заледенелые камни. И овцы, у которых слой шерсти толще вашей руки, замерзают в каменных кошарах. Мужчины замерзают гораздо чаще.

— Вы родились там, — догодался Рейф, увидев, как эти мрачные воспоминания отразились на ее лице, придав не свойственную ему суровость.

— Да.

— Даже если так, мэм. Вы выглядите очень уставшей. И я думаю, что ваш муж ошибается, полагая, что путь скоро откроется. Вы могли бы отоспаться здесь за несколько ночей.

Джессика бодро улыбнулась, хотя знала, что все последующие ночи проведет ничуть не лучше, чем прошлые. После той кошмарной размолвки с Вулфом сон не шел к ней.

Вулф ни на йоту не смягчился. Как ни старалась она быть добрым компаньоном, он обращался с ней как с врагом или, хуже того, с предателем.

— Мой муж уверяет, что путь открыт, — сказала Джессика.

— Он разговаривал с кем-нибудь из золотоискателей?

— Нет. Он вел постоянные наблюдения во время пути от своего… от нашего дома. Когда только что выпавший снег на склонах быстро растаял, он сказал, что путь откроется к тому времени, когда мы будем готовы выехать из Каньон-Сити.

— Он уверен?

Джессика искоса взглянула на Рейфа.

— Вы видели Вулфа. Разве он производит впечатление ненадежного человека?

Покачав головой, Рейф засмеялся, вспомнив потрясающую меткость Вулфа. Преследователи падали, как подкошенные, один за другим, а Вулф продолжал стрелять в том же неумолимом ритме.

— Нет, мэм. Вы вышли замуж за железного человека.

Улыбка Джессики как-то поблекла и исчезла.

— Поймите меня правильно, — продолжал Рейф. — Я не хочу вас обидеть. В дикой стране железный человек — это то, что нужно, будь он муж, брат или друг.

Рейф снова выглянул в окно. Группа мужчин, слонявшихся возле трех салунов на главной улице, сместилась к фургону, на котором поверх мешка с зерном громоздилось дамское седло.

— Мэм, ваш муж в салуне?

— Нет, он очень низкого мнения о здешнем виски.