Уроки страсти - Мэдлин Хантер Страница 37

Его ладонь скользнула по ее соску, вызвав трепет, пронзивший Федру с головы до пят. Тело ее выгнулось, стремясь вобрать его в себя, словно она хотела избавиться от этой чувственной пытки, какой бы восхитительной она ни была.

Эллиот занялся ее грудью более целенаправленно и потеребил сосок, глядя, как она содрогается под его опытными руками. Приступая к соблазнению, Федра вела себя уверенно и дерзко, но сейчас ее захлестнул поток наслаждения, который смел остатки здравого смысла и лишил самообладания.

Она попыталась противиться ему. Эллиот отстранился от нее, мол, не ей решать, когда она будет готова. Вытянувшись рядом, он приподнялся на локте и принялся поглаживать ее властными и уверенными движениями.

Возбуждение нарастало, и вместе с ним росли ее разочарование и досада. Ее грудь тосковала по его прикосновениям. В той позе, которую он принял, Федра не могла даже обнять его, вынужденная лежать, открытая его взгляду и рукам, беззастенчиво скользившим по ее телу.

Она не могла обнять его, но могла касаться тех частей, которые находились в пределах ее досягаемости. Федра погладила его по внутренней стороне бедра.

Эллиот отреагировал именно так, как она ожидала. Он принялся ласкать ее грудь с таким усердием, что Федра боялась лишиться рассудка от почти нестерпимого наслаждения и всем своим существом жаждала большего.

Эллиот склонил голову к ее груди, и ее пронзило новое ощущение. Сладкое и острое. Федра забыла обо всем на свете. Вцепившись ему в плечи, чтобы не ускользнуть одной, она полностью отдалась ощущениям.

Эллиот снова расположился у нее между ног, и Федра ощутила прикосновение, желанное, пугающее и такое необходимое, что чуть не вскрикнула от облегчения и шире развела ноги, чтобы облегчить ему вход. Приникнув к ее губам в яростном поцелуе, он вошел в нее и принялся энергично двигаться. Взрыв изысканного наслаждения потряс ее и оставил парить на волнах блаженства, умиротворенную и благоговеющую.

Сознание медленно возвращалось к Федре. Они все еще сжимали друг друга в объятиях, переплетясь телами. Эллиот приподнял голову и посмотрел на нее сквозь влажные пряди, падавшие ему на глаза.

– Вы удовлетворены?

– Вполне.

Эллиот пошевелился, вызвав отклик в их все еще соединенных телах.

– Впервые вижу женщину, способную так самозабвенно наслаждаться, – заметил он, запечатлев на ее губах страстный поцелуй.

Внутри у Федры что-то дрогнуло. Новые потребности заявили о себе пусть слабо, но вполне отчетливо.

– Не могу припомнить, чтобы у меня было нечто подобное с другой женщиной.

– Не моя вина, если вы не получили удовлетворения, Здесь мы на равных.

– Сомневаюсь, что можно быть на равных с вами. Видимо, ваши друзья получали удовольствие, доставляя удовольствие вам, но это не одно и то же.

Не будь Федра так поглощена тем, что творилось у нее внутри, нашла бы что ответить на это оскорбительное заявление. На смену удовлетворению пришли пробудившиеся потребности, смешанные с досадой и растерянностью. Возбуждение нарастало, но оставалось недосягаемым.

Она шевельнула бедрами, поощряя его, но он придержал ее бедро рукой.

– Вы сказали, что мы будем обладать друг другом. Теперь моя очередь.

– Не очень-то вежливо с вашей стороны намекать, будто вы не получили удовлетворения вместе со мной. – Она даже не подозревала, что мужчина способен контролировать такие вещи.

Он улыбнулся и убрал руку с ее бедра. Не успела Федра подумать, что он отказался от своих намерений, как Эллиот потянулся к ее ноге и снял ее со своего бедра. Затем передвинул другую ногу и свел ее бедра вместе. Когда он снова шевельнулся у нее внутри, наслаждение было таким острым, что она ахнула.

Ощущения ошеломили ее. Не в силах противиться изощренным ласкам, Федра уступила, отдавшись на волю чувств.

На этот раз они достигли вершины блаженства вместе, и она ощущала его присутствие, даже когда ослепительная вспышка пронзила ее существо, как молния дерево.

Когда все закончилось, и они лежали, усталые и насытившиеся, Федра попыталась осмыслить, что произошло и что это значит.

Она никогда не чувствовала себя дающей стороной в подобных делах. Наверняка, когда он уйдет, это непонятное довольство тем, что она доставила ему наслаждение, исчезнет. Всему причиной ночь, темнота и блаженство, которое она испытала.

Эллиот приподнялся на локтях и заглянул ей в глаза. Его взгляд был таким жарким и пристальным, что, казалось, он пытается выжечь клеймо у нее в мозгу. Затем он скатился с нее, вытянулся рядом на боку и вскоре заснул.

Он явно собирался остаться здесь на всю ночь. Федра никогда не допускала этого со своими друзьями, но едва ли могла разбудить его и потребовать, чтобы он возвращался на свое одеяло, постеленное на голых камнях внизу. И все же…

Лежа рядом с ним, она рассеянно наблюдала за игрой теней на каменных сводах, но перед ее мысленным взором стоял его последний долгий взгляд. Мягкий и проникновенный, он в то же время требовал, чтобы она признала, что их связывает нечто мощное и глубокое, чего она не в силах разорвать.

И еще в нем было что-то, чего она никогда не видела в мужских взглядах, обращенных на нее.

Это был взгляд завоевателя.

Интересно, с чего он взял, что может смотреть на нее подобным образом?

Эллиот слышал, как она вздыхает и бормочет во сне. Рассвело. Скоро Федра проснется. А пока Эллиот наслаждался покоем, ее близостью и прохладным воздухом, овевавшим их тела, размышляя над другими вещами.

Рано утром, при первых проблесках рассвета, его разбудил какой-то шум. Щурясь в призрачном свете, он разглядел новый предмет. Это была корзина, появившаяся на верхней ступеньке лестницы. Видимо, одна из женщин, караулившим внизу, доставила им провизию.

Федра медленно пробуждалась, мурлыча как котенок. Свернулась калачиком, затем выпрямилась во всей своей обнаженной элегантности и отвернулась от него, предоставив его восхищенному взору изящные линии спины и бедер.

Она выглядела намного моложе своих лет. И без темных одежд казалась очень хрупкой. Прошлая ночь открыла ему другую сторону ее натуры. Ее страсть была искушенной и в то же время невежественной, уверенной и в то же время пугливой. Он ощущал слабость и мягкость, которые она не осмеливалась показывать другим. Она жила придуманной жизнью, не допускавшей подобных противоречий.

Она была так красива в утреннем свете, что в нем снова проснулось желание. Такая Федра, обнаженная и безоружная, завораживала его. Он догадывался, что не скоро избавится от этого наваждения. Достаточно вспомнить, сколько дней и ночей он терзался воспоминаниями о ее объятиях.

Федра приоткрыла глаза, словно услышав его мысли. Когда она осознала, где и с кем находится, ее лицо окрасил нежнейший румянец, распространившийся на шею и прелестные округлости груди. Соски напряглись и потемнели, но не из-за прохладного ветерка, налетавшего с моря.