Двойная ошибка - Аля Морейно Страница 37

Единственная хорошая новость за последнее время – что шеф идёт на поправку. Сколько его ещё продержат в больнице – неизвестно, но он уже вызвал туда помощницу и начала давать ей распоряжения. 

– Рассказывай, – не здороваясь, Морозов рвётся с места в карьер, стоит мне переступить порог его палаты.

– Слава, новости стрёмные. Тебе точно можно нервничать? Меня твоя жена четвертует, если с тобой что-то случится. Видел бы, как она тут билась в истерике, когда тебя привезли.

– Лёнь, не обращай внимания. Бабы все такие – истерички. Их хлебом не корми – дай поплакать на публику.

– Ну ладно. Если очень вкратце, то Штерн, похоже, как-то спёр нашу технологию.

Морозов бледнеет, пытается хватать ртом воздух, как рыба, но не слишком успешно. Вскакиваю и бросаюсь к двери, чтобы позвать на помощь.

– Стоять! – ревёт шеф. – Сядь!

– Слава, тебе плохо, нужно позвать врача.

– Говори дальше! Доказательства есть? Что предпринимаете? В органы уже обратились?

– Пока пробуем своими силами. Работаем с агентурой, безопасники шуршат по нашей сети, ищут следы. Ждём от тебя отмашки.

– Немощные! Меня нет, так как дети малые! Вам бы только в танчики на компьютере играть! – он повышает голос.

– Если ты не успокоишься, меня отсюда выгонят и наверняка жене настучат, что ты режим нарушаешь.

– Да, ты прав, надо сдерживаться. Но как сдерживаться, – он снова заводится, – если даже ты не в состоянии действовать быстро и разумно? 

– Не кипятись. Сказал же, что безопасники работают. А с правоохранителями без твоей отмашки связываться не решился. Мало ли, какие у тебя будут распоряжения на этот счёт.

– Ладно, я сейчас вызову сюда юриста, сам напишу заяву, может, бегать будут быстрее. На завтра пригласи ко мне Тарасова.

Я почти круглосуточно нахожусь в офисе, заезжаю домой днём, когда Инга на работе, чтобы не тратить внутренние ресурсы на разговоры с ней. Принимаю душ, меняю одежду – и снова возвращаюсь в эпицентр ада.

Как и обещал, Морозов быстро ставит на уши официальные органы. К поискам доказательств факта коммерческого шпионажа и крысы, которая продала конкурентам нашу документацию, подключаются ищейки с законными полномочиями. Им не терпится выслужиться перед начальством, чтобы заработать очередную звезду и спасибо в конверте от шефа.

Пытаюсь переключиться на работу. Мой мозг даже в критические моменты умудряется генерировать бизнес-идеи. Их нужно куда-то записывать и где-то хранить, но даже мой личный телефон, защищённый как королевский бастион, теперь не кажется мне безопасным местом, а уж на ноутбук тем более смотрю с недоверием. Может быть, Инга права и я сошёл с ума, превратившись в параноика?

В кабинет заглядывает Тарасов, наш начальник службы безопасности.

– Леонид Матвеевич, идём ко мне в кабинет. Разговор есть.

Официальный тон начбеза удивляет и настораживает. Что ещё случилось? И почему мы не можем поговорить у меня? Но спорить нет настроения, я поднимаюсь и следую за ним.

В кабинете мы оказываемся не одни. Под стенкой сидят несколько безопасников и двое незнакомых мужчин. Возле окна стоит представитель полиции. Наше появление вызывает оживление, меня рассматривают как диковинную зверушку. Что тут происходит?

– Присаживайтесь, Леонид Матвеевич, – Тарасов неожиданно переходит на “вы”, жестом указывает на стул возле себя и занимает кресло во главе стола.

В кабинете витает тревога. Все очень напряжены, и это мне совсем не нравится.

– За неделю кропотливой работы нам удалось найти ряд доказательств. Думаю, для суда этого будет вполне достаточно, – сообщает нарочито спокойным тоном начбез.

– Вы выяснили, как были похищены документы и кто это сделал?

– Конечно, иначе мы бы вас не вызывали.

– И? Не терпится узнать.

Хочу похвалить их за оперативность, но всё же решаю отложить благодарственную речь, пока не услышу подробности. Почему-то не покидает ощущение, что они мне не понравятся.

– Гриша, кино готово? – Тарасов обращается к одному из наших сотрудников, который что-то делает за компьютером.

– Да, Иван Сергеевич, можно включать.

– А вы, Леонид Матвеевич, ничего не хотите нам рассказать?

Понимаю, что он спрашивает о том, как ворам удалось украсть ту часть материалов, доступ к которой был только у меня. Но я не имею ни малейшего представления, как они это провернули. Пожимаю плечами и отрицательно мотаю головой.

На экране появляются кадры отчётов. Один из сотрудников нашей службы безопасности их комментирует. Не сразу удаётся уловить и увязать воедино всю информацию. Она настолько невероятна, что мне кажется, я делаю неверные выводы из увиденного. Но когда включается видео с камер наблюдения, сомнений не остаётся. Слова безопасника бьют по барабанным перепонкам, как гром среди ясного неба, прокатываются шаровой молнией от головы до кончиков мизинцев на ногах, сжигая на своём пути всё живое.

Этого не может быть. Потому что это совершенно невероятно. Кто и с какой целью это сфабриковал?

Когда экран гаснет, Тарасов спрашивает:

– Ну что, Леонид Матвеевич, как вам фильм? Понравился? Может, всё-таки расскажете нам что-нибудь интересное? 

Молчу. Собираюсь с мыслями. Я вовсе не думаю, что это – чей-то розыгрыш, хотя выглядит именно так. Улики подделаны настолько искусно, что нет сомнений – всё очень серьёзно. Человек, укравший и продавший нашу документацию, замёл следы на “отлично”, переведя стрелки на того, кто менее других заинтересован в сливе технологии.  

– Интересный фильм. Признаюсь – заинтригован.

– И в чём же по-вашему интрига?

– Кому и зачем это понадобилось?

– Что именно?

– Вот это фабриковать.

– Вы же сами нам поручили узнать, кто украл и продал документацию Штерну, – он криво усмехнулся.

– Я просил узнать, а не лепить вот это.

– Обижаете, мы ничего не лепили, просто собрали улики. Или вы недовольны проделанной нами работой?

– Вы же понимаете, что это всё чушь. Не мог же я сам у себя украсть свою же разработку! Вы хоть понимаете порядок суммы, которую мы, и я лично, потеряли из-за того, что документация попала в руки конкурентов?

– Не вы потеряли, а Морозов и компания. Вы же – приобрели. Сколько вам заплатил Штерн?

– Не имею понятия. Вам это лучше меня известно, похоже.

– Нет, сумму пока нам узнать не удалось, но это всё вопрос времени.

– Знаете, я никак не могу понять, к чему этот цирк. Ведь вы же прекрасно понимаете, что я этого не делал…

– Почему же? Собранные улики однозначно указывают на вас. А я привык верить своим глазам, знаете ли.