Тайная жизнь моего мужа - Амелия Борн Страница 37

— Дайте-ка разобраться. То есть, она — любовница Орлова?

Я покачала головой:

— Она утверждает, что нет.

Он подумал некоторое время, потом спросил:

— Это и есть причина вашего ухода от мужа?

Я кинула на него взгляд искоса — еще недавно ощутила бы от подобного вопроса боль и горечь, теперь же чувствовала лишь бесконечную усталость.

— Да, — ответила коротко.

Но Эмилю, похоже, большего и не требовалось. К дальнейшим выводам он наверняка пришел сам. Потому что сказал после паузы:

— И несмотря ни на что, вы помчались спасать женщину, с которой Орлов вас предал. Ну, Вероника… вы либо и впрямь сумасшедшая, либо… святая. Не знаю, что и думать.

Я ответила ему очередной кривой усмешкой. Нет, святой я вовсе не была. Но и бессердечной настолько, чтобы допустить смерть пусть даже практически незнакомого человека — тоже.

Мы вновь замолчали, но в этот раз тишина длилась недолго. Из палаты вышел врач и сердце мое нервно екнуло. Вскочив на ноги, я машинально подалась к нему в ожидании новостей, вглядываясь в его лицо так же, как тысячи других людей, желающих прочесть там приговор или надежду раньше, чем что-то будет произнесено вслух. Но на этом лице — уже не молодом и усталом, я не смогла найти однозначного ответа на свой вопрос.

— Она пришла в сознание, — не стал томить меня врач. — Худшее позади. К ней можно зайти, если хотите.

Я слегка замялась. Родители Лизы все еще не приехали, но имела ли я право заглянуть к ней вместо них? Наверно, ей хотелось бы видеть сейчас кого-то из близких, но… не хуже ли, если она останется вообще одна?

— Я пойду, — сказала, отбросив все сомнения. В конце концов, я хотела знать, что произошло.

Врач жестом пригласил меня в палату и я тихо, практически на цыпочках, вошла внутрь.

Лиза лежала на койке — все еще бледная, но ее грудная клетка мерно поднималась и опускалась, рождая веру в лучшее. Я подошла ближе и остановилась совсем рядом. Глаза Лизы были закрыты — мне показалось, что она спит и тревожить ее я не решилась.

Но вот длинные ресницы дрогнули и она открыла глаза.

— Ника… — прошептала совсем тихо, но я поняла, что она назвала мое имя.

— Лиза, как вы? — спросила, глядя в эти огромные, такие растерянные сейчас глаза.

— Жива… — слабо улыбнулась она. — Благодаря вам… да?

— Что случилось? — задала я вопрос, мучивший меня больше всего.

Ее губы и подбородок так резко и сильно задрожали, что я испугалась. Хотела уже сказать что-то успокаивающее, но Лиза вдруг ответила прерывистым голосом:

— Я… хотела умереть…

От безнадежности, с которой она говорила, у меня оборвалось сердце.

— Артем вам что-то сделал? — спросила я быстро.

Она едва заметно отрицательно мотнула головой.

— Я сама… правда. Если бы не ваш звонок… я только услышав его поняла, что сделала. И мне стало так страшно... Я безумно захотела жить!

— Тихо, тихо, — сказала я, ощущая, что Лиза слишком разволновалась.

Ее тонкая, худая рука дрогнула, потянувшись ко мне. Видя, как тяжело ей дается каждое слово и каждое движение, я протянула свою руку навстречу. Холодная ладонь коснулась моей и Лиза всхлипнула:

— Ника… спасибо… если бы не вы…

— Я рада, что успела, — ответила просто.

— Мне надо вам сказать кое-что… — пробормотала Лиза.

— Думаю, это может подождать, — ответила я вопреки тому, что сама хотела знать то, что она мне так и не сказала. Но сейчас куда важнее было, чтобы Лиза просто поправилась.

— Наверно… — слабо пробормотала она в ответ, вновь прикрывая глаза.

Я отошла, только убедившись, что она спит и при этом ровно, спокойно дышит.

Выйдя обратно в коридор, огляделась — кроме Эмиля никого по-прежнему не было.

Он встал мне навстречу.

— Ну что? — поинтересовался коротко.

— Спит, — так же лаконично ответила я, словно за весь этот долгий день кончились силы даже на то, чтобы говорить. И все спросила следом:

— Никто так и не приезжал?

Он покачал головой, а я сжала челюсти от накатившей злости. Неужели даже родителям Лизы не было до нее никакого дела?..

— Поедем домой, — предложил Эмиль, бережно беря меня под локоть.

Я не знала, куда именно он собирался меня отвезти, но рассеянно кивнула. И, впервые за несколько последних часов, достала из сумки свой собственный телефон.

Там, среди кучи ненужных уведомлений, было и одно сообщение от Васи.

«Артем приезжал. Будь осторожна». 

— В чем дело? — спросил Эмиль, когда мы устроились в его машине.

Я чувствовала, что он будто видит меня насквозь. Пыталась изо всех сил скрыть тревогу, рожденную сообщением от подруги, но вышло, по-видимому, плохо.

— Вася написала, что Артем приезжал…

— И что он хотел?

— Я не знаю. Она попросила быть осторожной.

Я подняла на него глаза.

— Простите, Эмиль. Вас это все совершенно не должно волновать… Я просто… очень беспокоюсь о ней.

Он помолчал некоторое время, затем решительно заявил:

— Отвезу вас сейчас к подруге, а завтра утром заберу, чтобы отвезти к отцу. У вас как раз будет время собраться.

Я покусала в нерешительности губы.

— Мне нужно еще заехать к матери, — сказала наконец. — Почти все мои вещи и документы у нее.

— Хорошо, — невозмутимо согласился Эмиль.

— Я могу съездить сама…

Он кинул на меня взгляд, под которым я мигом замолчала.

— Моему отцу нужна живая сиделка, Вероника, — произнес Эмиль, заводя двигатель. — А если Орлов и впрямь так опасен, как вы говорите, оставлять вас без присмотра — настоящая глупость.

Он не сказал, казалось, ничего особенного. И я по-прежнему не понимала, почему он вообще со мной возится, но сейчас… не хотелось копаться ни в чем. Ни в чужой голове, ни в своей собственной. Я была благодарна просто за то, что не одна.

— Спасибо, — поблагодарила коротко и, отвернувшись к окну, незаметно для себя задремала.

— Вероника…

Чья-то широкая ладонь опустилась на мое плечо и я вздрогнула, не сразу поняв, где вообще нахожусь.

Повернув голову, оказалась лицом к лицу с Эмилем, склонившемся ко мне так близко… что я могла разглядеть каждую мелкую морщинку на его лице. Его дыхание при этом касалось моей кожи — столь интимно, как это не ощущалось даже тогда, когда мы были близки.

— Простите, я уснула, — пробормотала, выпрямляясь в кресле.