Червонный король - Натали де Рамон Страница 37

— Ничего не нужно, Марта! Приезжайте скорее! Вы уверены насчет Анри?

Она опять порекомендовала мне думать только о хорошем, попрощалась; в трубке пошли короткие гудки, заунывные и монотонные, как плач игрушечного младенца. Кажется, они звучат какой-то нотой, можно настраивать музыкальные инструменты, объяснил мне однажды Анри. Но я не знаю нот, не умею играть на инструментах, зачем я все еще прислушиваюсь к гудкам? Неужели Анри? Трубка противно тоненько подвывала:

«Да-а. Да-а. Да-а. Да-а...» Этого не может быть! Я отшвырнула ее и прошлась по ковру.

Лучше бы Марта совсем не звонила, если не хотела говорить при своем муже! Я только-только начала обретать внутреннюю гармонию — и на тебе! «Готовлю второе»! «Конечно, с гарниром»! Приехала бы сразу и объяснила все по-человечески! Я же теперь голову сломаю над ее загадками! «Думайте только о хорошем»! Что у меня есть хорошего, чтобы о нем думать?! Единственное, что у меня было хорошего, так это Анри, но теперь, оказывается, и Анри плохой!

Я вытащила из сумочки сигареты и зажигалку. Правильно, нечего тратить силы на всякие глупые самозапреты, когда можно покурить и не думать об этом больше. В этом Марта безусловно права, но вот в отношении Анри!.. Нет, все, успокойся, Софи Норбер, возьми себя в руки и займись делом. Конечно, у меня есть хорошее! Да!

Это лестница, вернее побежденная лестница!

Монстр возник на экране, но я уже смотрела на лестницу Маршана как на своего друга.., нет, все-таки как на прирученного дикого зверя. Она больше не пугала меня, а, напротив, послушно раскладывалась на элементы и вполне по-свойски превращалась в нечто иное, уютное и мое!

Да, да, мое! И это было то хорошее и верное, на что я могла положиться, что никогда не подведет, не предаст меня, как...

Смелее, Софи! Как Анри. Ты же просто не хочешь поверить очевидному. Кто еще другой мог навести грабителей на родительскую квартиру?

Кто еще знал про ненадежное окно в ванной комнате?..

Так, а вот такие длинные окна мы устроим Маршану в торцевых стенах его особняка. Я выбрала подходящие окна из каталога, ликвидировала камины, оставшиеся колонны и приступила к перекрытиям третьего этажа. Ты молодчина, Софи Норбер! Можно сделать лучше, можно — хуже, но так, как сделаешь ты, — не сделает никто и никогда!..

В дверь позвонили. Я вздрогнула. Марта! Ну наконец-то! Звонок тут же нетерпеливо задребезжал снова. Нет, это не Марта, она не станет трезвонить так. Это Анри! Вот уж я сейчас ему устрою!!! Я ему покажу, как грабить свою невесту! Как за ее спиной хороводиться с какой-то Жаннет! От возбуждения у меня вспотели ладони. Я потерла одну об другую и с настроением тигра, выследившего свою добычу, а вовсе не бедной обманутой дурочки, потянулась, расправив плечи. Звонок продолжал верещать. Ничего, подождешь! Ты теперь никуда не денешься от меня, паршивец!

По-тигриному же я подкралась к двери и осторожно прижалась к «глазку».

На лестничной площадке стоял Виктор. И, похоже, говорил сам с собой. Я затаила дыхание и прислушалась. И, конечно, расслышала бы его слова, если бы не непрерывный сигнал звонка. Стоп! Да какое мне дело до того, что он там вещает? Я жду Анри на расправу, а вовсе не этого чудака.

— В чем дело, Виктор? — Я открыла дверь. — Я не глухая.

— Софи! — обрадовался он, как если бы я умерла и вдруг воскресла. В одной руке Виктор держал большой пакет, в какие обычно в магазинах упаковывают шубы, а другой все еще давил на кнопку звонка. Из пакета торчали стебли цветов. — Софи!

— Ты еще долго собираешься трезвонить? Я уже открыла.

— Да, Софи, конечно, Софи. — Он убрал руку со звонка, помахал ею, словно она была лишняя и он не знал, что с ней делать, и попытался сунуть в карман. Но в его смокинге карманы отсутствовали, он растерянно взглянул на свою руку и, наконец-то придумав, как с ней поступить, протянул ее мне. — Софи.

— Здравствуй, Виктор. — Я потрясла эту лишнюю его руку, подумав, что мне следует поскорее выпроводить его, пока не пришла Марта. Давно не виделись. Как дела?

— Спасибо. Все хорошо. — Он зачем-то облизнул губы и тут же вытер их ладонью. — Подожди, Софи, не сбивай меня. Пойдем, ты сядешь, и я все сделаю, как положено.

— Что ты сделаешь? — Я отступила назад, понимая, что не смогу выпроводить его побыстрее, потому что эти его губы.., и вообще... — Проходи, Виктор.

Он вошел, поставил свой пакет на диван и деловито спросил:

— Софи, у тебя есть белое платье? — Нету. Зачем тебе?

— Надо. А какое-нибудь просто светлое?

— Платья нет. Есть белая юбка и блузка цвета беж.

— Ладно. Пусть будет беж. Надевай!

— Виктор, зачем? Что у тебя вечно за фантазии с моим переодеванием? Что ты надумал?

Что ты хочешь делать?

Он несколько раз вздохнул и вытащил из пакета цветы. Это были разноцветные розы. Мне вдруг сделалось ужасно смешно. И от его сосредоточенного вида, и от этих разномастных роз, напиханных в пакет как попало.

— Виктор, а почему не букет? — спросила я, чтобы не рассмеяться.

— Букет не нужен. Я должен осыпать тебя лепестками и сделать предложение. Ой... — Он прижал руку ко рту и растерянно заморгал своими длиннющими ресницами.

— Что ты должен сделать?

Он прокашлялся.

— Предложение, Софи. Предложение руки и сердца.

— Ага, я поняла. Я должна сидеть в белом платье, изображая девственницу, на мраморной скамье, в роли которой будет диван, вся в лепестках, которые как будто осыпали на меня розы, увившие арку. Но, поскольку розовой арки под рукой нет, ты сам накидаешь лепестки на меня. — Мне нравилось его смятение. — Тебя Марта научила?

— Марта. Но дело не в этом, Софи...

— Виктор. — Я села на диван и потянулась к сигаретам. Нет, лучше я не буду курить при нем во избежание нравоучений. — Виктор, мы же взрослые люди.

— Конечно! Давай ты будешь моей женой, а я — твоим мужем!