Созвездие верности - Луанн Райс Страница 37

– Спасибо, – прошептала она.

– Мне мало что известно о Клариссе и Элисабет, – тихо сказал Майкл. – О «Кембрии»… но мне хорошо знакома та часть, где про одиноких и покинутых.

– Но сейчас ты со своим отцом. Вы вместе.

– Мы проведем это лето в одном коттедже, – ответил Майкл. – Но мы не вместе.

– В каком смысле? – сдвинув бровки, удивилась Куин. Она была твердо уверена в том, что если бы родители вернулись к ней хотя бы на пять минут, то все ее горести и печали сразу бы испарились. Побыть рядом с ними, услышать их голоса…

– Вместе – это совсем не то, когда два человека просто живут в одной комнате, – пояснил Майкл. – Это такая штука, которая может сломаться. И уж если она сломана, ее уже вряд ли починишь. По крайней мере, в моем случае с отцом…

Хотя Куин заглушила мотор, лодку теперь раскачивали невысокие серебристые волны. Солнечные лучи отражались в водной глади, и девчонка сильно щурила глаза. В час прилива создавалось такое впечатление, будто маяк парит над морем. Его башня нависала над ними, отбрасывая длинную тень на весь пролив, пока Куин пыталась представить себя на месте бывших обитателей этого места. Возможно, Майкл был прав; возможно, вместе Элисабет и смотрителя маяка сломалось задолго до того, как она сбежала с капитаном Торном.

– А в твоей семье обсуждали эту легенду? – спросила Куин.

– Немного, – вспомнил Майкл. – У мамы и тетки есть брошки в виде маяка, и в детстве я любил слушать связанные с ними байки. Мать – а может, тетя – рассказывала мне то, что ей поведала ее бабушка о морских пещерах, где девчонка…

– Кларисса, – сказала Куин.

– В общем, где она пряталась…

– О морских пещерах? Никогда о них не слышала.

– Наверное, это просто еще одна старинная история. – Пусть так, но, заведя мотор, Куин направилась не к Мысу Хаббарда, а дальше в пролив. Они обогнули остров, рассматривая маяк и скалистый выступ, на котором он был построен, – но при полной воде им почти ничего не удалось разглядеть. Среди валунов гнездились чайки и крачки; их пронзительные крики звенели в воздухе, словно это стонали зловещие призраки со дна моря.

Куин поежилась. Она ощущала притяжение духов так же, как другие люди ощущали дуновение ветра. Сейчас здесь точно присутствовали Кларисса и ее мать, и они что-то говорили ей. Куин покосилась на Майкла, желая узнать, чувствует ли он то же самое, и с удивлением увидела на его лице такое взволнованное выражение, словно он собирался просить у нее руку и сердце. Удивительно! Она презирала его прежде, а он оказался таким романтичным! Чтобы сохранить спокойствие, она еще сильнее сжала руками румпель.

Куин показалось, что кто-то только что бросил ей спасательный круг. Но то были вовсе не призраки ее матери, отца, Клариссы Рэндалл. Нет, сердце ее сладко сжималось от присутствия этого чересчур красивого, слишком богатого, вовсе-не-в-ее-вкусе парня, который сидел на корме лодки и никак не мог – Куин даже боялась подумать о причинах его такого поведения – отвести от нее своих глаз цвета морской воды.

Майкл Мэйхью протянул ей незримую руку помощи, а Куин не могла понять – почему. Такое чувство контакта и близости для нее было в новинку. Ага, значит, он ее разыгрывает. Наверняка этот смазливый юнец задумал что-то похабное. И она решила защититься от него щитом привычной грубости. К черту сантименты!

– Так, что тут происходит? – нахмурив брови, выкрикнула она.

– Происходит? – не понял Майкл, удивившись перемене в настроении этой непредсказуемой дикарки.

– Да. Быстро выкладывай. Потому что у меня нет времени на дерьмовые отговорки.

– О чем ты говоришь?

– Я не говорю о своих родителях – ни с кем!

– Эй, я не заставлял тебя…

– Что ты вообще знаешь? Твои отец с матерью живы-здоровы. Дети вроде тебя не знают, что это такое. Ты сказал, что-то там меж вами сломалось и починить этого нельзя, а я говорю тебе: ты должен радоваться тому, что отец до сих пор рядом с тобой! – Она пересела от него к другому борту лодки.

– Тебе что, нравится постоянно изображать из себя психопатку?.. – спокойно спросил юноша, передернув плечами.

– Не смей называть меня психопаткой! – дрожа, воскликнула Куин, не понимая, отчего внутри у нее все свернулось в морской узел. Как она могла позволить застать себя врасплох?

– Ладно, не волнуйся ты так, не буду.

– Не подходи. Я серьезно!

– Я понял тебя, Куин. Давай вернемся на берег, хорошо?

Она кивнула, завела мотор и погнала лодку прочь от маяка. У нее вспотели ладони; никогда еще она не привозила кого-либо, кроме Элли, тети Даны и Сэма, так близко к месту гибели парусника своих родителей.

Но когда гнев прошел, а сердце ее слегка успокоилось, она взглянула на Майкла. Он выглядел сбитым с толку, ошеломленным, словно на самом деле не догадывался, за что это она вдруг отчитала его. Выходит, Куин ни с того ни с сего накинулась на человека, который – может быть, лишь может быть – просто пытался с ней подружиться.

Это было для нее уже слишком. Она прибавила газу, и они помчались обратно к Мысу Хаббарда.

Сквозь широкое окно струились лучи позднего утреннего солнца, а в воздухе раздавалось тихое урчание дарившего прохладу кондиционера. За окном, над полем, протянувшимся от дороги до леса, дрожало знойное марево. Над высокой травой метались стрекозы. В тени у стены были свалены доски от развалившегося сарая; на покосившейся балке устроился краснохвостый сарыч.

Румер, в балахоне с закатанными рукавами, стояла возле смотрового стола из нержавейки и разговаривала со старой кошкой.

Все эти дни она держалась только благодаря своей работе; оттого, что Зеб оставался на Мысе, и в не меньшей степени из-за происшествия с Эдвардом, она была вся как на иголках. Но сейчас, осматривая страдавшую насморком старую серо-белую кошку, Румер заставила себя сконцентрироваться на животном и не думать ни о чем другом.

– Она одна из красных, – сказала хозяйка кошки, Маргарет Портер. – Во время урагана Глория под нашим гаражом родились пятеро диких котят…

– Ого, и когда ж это было? – спросила Матильда.

– Семнадцать лет назад, – промывая уголки желтых кошачьих глаз, ответила Румер. – Я тогда была в Альберте; о том, что случилось, узнала из новостей по телевизору.

– Старая храбрая кошка, – с уважением и восхищением сказала Матильда.

– Все это время она жила на улице, – сказала Маргарет, придерживая кошку, которую ее дети называли просто Серой Кошечкой. – Никого не осталось, кроме нее и еще одного… ее братья и сестры все поголовно были ярко-оранжевыми, мы их называли «красные». Мы кормили их на веранде, выставляли им блюдца со сметаной, чтобы у них всегда были полные животики. На зиму мы пытались заманить их в дом, но, увы, они постоянно сбегали.