Связанные страстью - Элейн Барбьери Страница 37

Мэтт медленно въехал в Уинстон, мысленно отметив, что город ночью выглядит куда пристойнее и достойнее, чем днем. Должно быть потому, что все его недостатки скрывали густые тени. По крайней мере дощатый настил тротуара уже не казался неровным и таившим в себе опасности для незнакомого с его особенностями пешехода: Пустоты из-за нехватки булыжника на замощенной части Мэйн-стрит и даже глубокие ямы и колдобины, которые следовало избегать любой ценой, в темноте образовывали прихотливый узор, напоминавший разводы ковра. Галантерейный магазинчик, выглядевший при свете дня жалкой пародией на настоящий «Французский бутик», ласкал взгляд подсвеченной изнутри витрины шторой, казавшейся в сумраке скорее пикантной, нежели пестрой и вульгарно разукрашенной. Торговавшая припасами для ранчеро лавчонка, проход в которую был заставлен разнокалиберными ящиками и бочками, производила впечатление изобильного товарами коммерческого павильона, хотя всякий покупатель в городе знал, что это не так. И наконец салун — последнее в смысле расположения на улице, но никак не в смысле популярности здание — своими освещенными окнами с доносившимися из них музыкой и веселыми голосами представлялся истинным приютом усталого странника, а никак не дешевым притоном с девками и выпивкой, каким, в сущности, являлся.

Эффект, производимый ночным городом, разительно отличался от впечатления, которое оставляло его созерцание при свете дня, но это не шокировало местного обывателя, а скорее приносило ему успокоение и своего рода ощущение комфортности. Ощущение комфортности появлялось еще и потому, что многие местные жители возвращались в город только с наступлением темноты, сулившей приятное расслабление и отдохновение от дневных трудов. Медленно ехавший по Мэйн-стрит Мэтт испытывал сходные чувства, ибо Уинстон до определенной степени являлся и его родным городом, а возвращение в родные места действует успокаивающе.

Но вот у него в голове промелькнула некая мысль, после чего овладевшее им было чувство успокоенности мгновенно испарилось, а ему на смену пришла озабоченность. Он вспомнил, что ему необходимо прояснить одно дело, и если он этого не сделает, покоя ему не видать.

Соскочив с коня у салуна «Трейлз-Энд», Мэтт привязал его к коновязи и вошел в заведение. Там он с нарочитым спокойствием, которого не чувствовал, обозрел шумный зал, остановив наконец взгляд на красивой блондинке, стоявшей у стойки бара в окружении поклонников-ковбоев. Он вспомнил, что когда впервые увидел Саманту, тоже восхищался ею. Надо сказать, что это восхищение отнюдь не исчезло, а с течением времени трансформировалось в другое, куда более сильное чувство, хотя он всячески этому противился.

Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, Мэтт подошел к женщине и остановился у нее за спиной, помня, что до сих пор ему не приходилось объявлять о своем появлении или привлекать к себе внимание, ибо раньше она всегда чувствовала его присутствие. Хотелось бы знать после того, что произошло, это изменилось?

Саманте не требовалось смотреть на дверь или рыскать взглядом по залу, чтобы понять, что Мэтт здесь. Она чувствовала его приближение. Поскольку выбора у нее не оставалось, она повернулась к нему и, прервав на секунду беседу с поклонниками, словно мимоходом бросила:

— Рада видеть тебя, Мэтт.

— Мне необходимо поговорить с тобой, Саманта.

Голос Мэтта звучал спокойно. Прорывавшиеся в нем нотки возмущения, когда она узнала о существовании его брата-близнеца, сейчас полностью отсутствовали.

Поскольку их слушали, Саманта, изображая хозяйку положения, ответила:

— Буду рада поговорить с тобой, Мэтт, но, как видишь, в настоящее время я занята. Не возражаешь, если мы пообщаемся позже?

— Мне нужно сейчас.

— Это невозможно.

— Саманта…

— Ты ведь слышал, парень, что она сказала? — с вызовом произнес худощавый ковбой, расправив плечи. — Сейчас у нее для тебя времени нет. Она занята… хм… беседой с нами. Не так ли, Саманта?

Мэтт напрягся.

— Она в состоянии сама высказать свое мнение.

— Она его уже высказала. Сообщила, что пообщается с тобой позже.

Мэтт уже хотел было сказать в ответ что-то резкое, когда Саманта со смехом произнесла:

— Поскольку Мэтту необходимо поговорить со мной прямо сейчас, то чем раньше мы начнем, тем лучше.

Мэтт заметил, как при этих словах нахмурился худощавый ковбой, но Саманта что-то шепнула ему на ухо, и он рассмеялся.

Не зная, злиться ему или радоваться подобному разрешению ситуации, Мэтт тем не менее позволил Саманте взять его за руку и увести в угол зала, где они могли поговорить без свидетелей, насколько это возможно в подобном заведении. Повернувшись спиной к бару и напустив на лицо серьезное выражение, она спросила:

— Чего ты добиваешься, Мэтт? Кажется, ты уже сказал мне все, что хотел.

Владевший Мэттом гнев утих, как только он всмотрелся в ее глаза. В них не было больше золотистых искорок, вспыхивавших в глубине, когда он появлялся.

Мэтт, стараясь, чтобы его голос звучал убедительно, произнес:

— Я приехал сюда сегодня вечером, чтобы извиниться за свои слова. Признаю, я был в ярости. Не мог поверить, что ты специально приехала в Уинстон, чтобы вывести меня на чистую воду. Не хотел принимать за истину тот факт, что твоя заинтересованность мной шла не от сердца, а была хорошо продумана и сыграна. Когда я все это осознал, появилось ощущение, будто меня ограбили… или основательно надули.

— К чему все это? Разве ты не высказал уже то, о чем говоришь сейчас?

Мэтт подошел на шаг ближе и прошептал.

— Нет. Я должен объяснить тебе кое-что, о чем умолчал в гневе и теперь жалею. Истина же заключается в том, что, насколько я знаю, никто в течение многих лет не подозревал о существовании моего брата-близнеца. Даже я сам. И смею тебя заверить, что когда узнал об этом, то был поражен, более чем кто-либо. Я не знал, что мне делать, особенно учитывая тот факт, что моего брата разыскивала полиция. Но был уверен в одном — что не предам его, чего бы мне это ни стоило. И вот появляешься ты — женщина, которую я вожделел так сильно, что даже представить себе трудно. И полагал, что ты отвечаешь мне взаимностью. Поэтому когда ты увидела Такера и правда о твоей миссии выплыла наружу, это было для меня сильнейшим ударом.

Саманта сделала было попытку вклиниться в исповедь Мэтта, но тот жестом отмел ее поползновения и продолжил:

— После того как ты уехала, я подумал, что Такеру неизвестно о том, что ты имеешь отношение к агентству Пинкертона, и решил его предупредить. Однако у меня ничего не получилось, поскольку я не застал его в хижине, где он прятался, и мне неизвестно, где он сейчас. Но как бы то ни было, я совершил только одну глобальную ошибку — когда прогнал тебя. Я занимался с тобой любовью лишь по той причине, что сам этого хотел, и должен извиниться перед тобой.