Уроки плохих манер - Сюзанна Энок Страница 37

— Что ж, если вы до сих пор не поняли моих намерений, прошу прощения еще раз, — чопорно произнесла она. — Я хочу узнать вас лучше, Толли.

Бартоломью откашлялся.

— В последние несколько месяцев мне не доводилось целовать женщин, — медленно начал он, борясь с ощущением, что не заслуживает чести вести эту беседу и вообще находиться здесь. Однако Тереза не спускала с него своих ясных серо-зеленых глаз, и он продолжил: — Но я тоже не прочь узнать вас поближе.

Плечи Терезы опустились.

— Слава Богу! Я не могла заснуть всю ночь, раздумывая над тем, как объявить вам о своем желании быть с вами рядом. Не только сейчас, но и в будущем.

Бартоломью незаметно пошевелил пальцами ног. Ему стало больно — значит, это не сон. Впрочем, не исключено, что он бредит, но тогда в своих навеянных жаром фантазиях он скорее увидел бы их обоих обнаженными, нежели услышал неожиданное признание в том, что Тереза готова соединить с ним свою судьбу.

— Позвольте спросить: что заставляет вас считать меня подходящим для брака? Меня — развалину?

— Не набивайтесь на комплименты, полковник, — ответила Тереза. — Просто я никогда еще не питала симпатии к кому-либо из мужчин. Но вы кажетесь мне таким… таким неотразимым, и я хочу понять почему.

Нет, этого не может быть. Удача изменила Толли много месяцев назад, отняв у него всякую надежду на счастье. И вот оказывается, что Тереза так же увлечена им, как и он — ею. Бартоломью откашлялся.

— Должен признаться, что я не слишком подходящий кандидат на роль мужа. Особенно вашего, Тереза.

— Я так не думаю.

— Но все же я здесь, — повысил голос Бартоломью, раздумывая над тем, когда же его поразит молния за чрезмерную наглость и желание обладать Терезой, — наношу вам визит. Вы кажетесь мне более приемлемой, чем большинство моих знакомых прекрасного пола.

— Почту это за похвалу. — Тереза улыбнулась. Не удержавшись, Бартоломью улыбнулся в ответ.

— Вам лучше бежать от меня без оглядки, дорогая.

Она склонила голову набок.

— Стало быть, ваши намерения не слишком честны?

— Еще не знаю. — Ухватившись за край скамьи, Толли подтянул кресло ближе. — Поцелуйте меня снова. Возможно, это поможет мне определиться.

— Не так быстро. Я просила, чтобы вы приезжали ко мне с визитами на протяжении нескольких недель, но сегодня лишь первый.

— Вы не можете принимать в расчет дни, когда я лежал без сознания.

— И тем не менее.

— Но теперь-то я решился, — напомнил Бартоломью. — Я не могу с вами потанцевать и не нахожу удовольствия в разговорах о погоде. Но я здесь.

Тереза задумчиво посмотрела на полковника.

— Все мои кавалеры говорят, что хотят получше со мной познакомиться, понять, насколько мы подходим друг другу. Они приглашают меня в театры, на прогулки и улыбаются, когда я покупаю безделушки, которые мне совсем не нужны.

И конечно, они хотят беседовать со мной как можно больше. — Тереза пристально смотрела на Бартоломью, в ее взгляде читалась смесь изумления, восхищения и откровенная нервозность. — А что можете предложить вы?

Бартоломью полагал, что покончил с риском, авантюрами и жизнью в целом. Но у Провидения в лице Терезы Уэллер, очевидно, было на этот счет свое мнение.

— Хотя бы сидеть с вами в экипаже, черт бы его побрал, — ответил наконец Бартоломью, и его голос задрожал при мысли о том, как мало он способен на что-то в настоящее время.

— В таком случае, полагаю, завтра вы вполне могли бы отвезти меня на прогулку.

Бартоломью кивнул. Есть только один способ доказать Терезе, что они друг другу не подходят, — позволить ей проводить с ним как можно больше времени. Наверное, ему удастся даже убедить себя в том, что это ради ее же блага, если, конечно, он сможет заставить свое сердце успокоиться и не колотиться так сильно о грудную клетку.

В полдень Тереза уже сидела на обитом кожей сиденье двухколесного экипажа. Но не с полковником. Слегка подавшись вперед, она помахала рукой Марианне Хопкинс.

— Какое чудесное сегодня платье на Марианне, вы не находите?

Маркиз Монтроуз посмотрел в указанном направлении.

— Прелестное. — Он умело обогнул остановившееся посреди дороги ландо. — Парламент соберется завтра не раньше двух часов пополудни. Позвольте пригласить вас на ленч. Часов, скажем, в одиннадцать.

— У меня уже запланирована встреча, — ответила Тереза и уже в сотый раз вспомнила выражение лица Бартоломью, появившегося на подъездной аллее ее дома всего несколько часов назад.

— Отмените. Я знаю, что вы предпочитаете проводить время со мной, — настаивал маркиз.

— Не заставляйте меня быть невежливой, Александр.

— И кто же он? Не Лайонел, надеюсь.

Тереза сложила руки на груди.

— Я не играю в игру «Угадай-ка». Давайте поговорим о чем-нибудь еще или отвезите меня домой.

Маркиз повиновался, но продолжал исподтишка бросать на Терезу заинтересованные взгляды.

— Если бы это был Хеннинг или Далтри, вы бы сказали мне. Ведь они для вас всего лишь друзья. Стало быть, это кто-то, кто вам нравится, я прав? Вы просто обязаны мне признаться.

— Это семейные дела, — произнесла Тереза, незаметно скрестив пальцы. — Мне не нравится, что вы столь дотошно выпытываете, где и с кем я провожу время.

— Ну накажите меня, — сказал маркиз. — Только не ждите, что я перестану ревновать. Да и как это возможно, когда вам уже по меньшей мере девять раз делали предложение.

— Каждое из которых я отклонила.

— И мое тоже. И все же мы сейчас вместе.

— Тесс!

Тереза удивленно подняла глаза и увидела едущих навстречу верхом леди и лорда Гарднер.

— Стивен, Амелия! — с улыбкой воскликнула девушка. — Должна признаться, я недооценила вас, милорд. Как вам удалось заставить мою кузину сесть на лошадь?

Амелия улыбнулась в ответ, и в ее глазах заплясали веселые искорки.

— Мой муж обладает удивительным даром убеждения.

— Это видно.

Стивен рассмеялся:

— Она и не очень сопротивлялась. Кстати, ваш пациент позволил мне купить ему инвалидное кресло. Более того, он даже выезжал из дома нынче утром.

Щеки Терезы окрасил румянец. Она-то точно знала, куда сегодня утром ездил Толли.

— Чудесно, — вслух произнесла она. — Я рада, что ему лучше.

— Как думаете, ваш брат одолжит мне свое ландо? — продолжил виконт. — Толли изъявил желание прогуляться, когда его нога станет причинять ему меньше боли.

Стало быть, Бартоломью ничего не рассказал родным об их с Терезой странной договоренности.