Желание сердца - Барбара Картленд Страница 36

— Один джентльмен спрашивает мадам, — повторил рассыльный.

— Джентльмен? — переспросила Корнелия. — Как его зовут?

— Месье Блайд, мадам. Корнелия слегка вздрогнула.

— Немедленно проводи его наверх, — распорядилась она.

— Очень хорошо, мадам, — ответил мальчишка и заторопился вниз.

— Это мой кузен Арчи, — объяснила Корнелия служанке. — Мы не виделись с ним два года. Он приезжал к нам в Ирландию незадолго до гибели родителей. Интересно, как он узнал, что я здесь?

— Думаю, сообщение о вашей свадьбе разлетелось по всем французским газетам, ваша светлость, — сказала Вайолет.

— Да, конечно, я совсем забыла, что газеты сообщали о нашей свадьбе и о том, куда мы направляемся в свадебное путешествие. Как здорово — я снова увижу кузена Арчи!

Она взглянула в зеркало и поправила сложную прическу, сооруженную Вайолет по всем правилам, какие преподал ей месье Анри.

— Хорошо, что я не переоделась, — сказала она и про шла в гостиную.

Через несколько минут объявили о приходе Арчи Блайда. Он вошел — высокий, светловолосый, воплощение элегантности. Вся его энергия расходовалась, в основном, на портных. Он всегда был безукоризненно одет по последним предписаниям моды, его цилиндр сиял ярче, чем у других, и как бы ни было жарко на балу, и как бы усердно ни танцевал Арчи, его воротничок неизменно оставался жестким, а гвоздика в петлице никогда не увядала.

Сто лет назад его причислили бы к «бакам» (как называли английских щеголей) и считали бы соперником известнейшего законодателя мод Джорджа Бруммеля. В эпоху Эдуарда его называли «натом», и он служил образцом для мужчин своего поколения, которые изо всех сил старались подражать ему, но обычно вскоре с унынием вынуждены были признавать тщетность таких попыток.

Несмотря на внешний лоск, Арчи обладал золотым сердцем. У него повсюду были друзья, он обезоруживал людей добродушным юмором, никогда не подводившей его способностью в нужную минуту сказать нужное слово, готовностью помочь каждому, кто попадал в беду, какие бы неудобства это ни влекло для него самого.

Арчи приходился двоюродным братом Эдит Уидингтон-Блайд и был единственным из ее семьи, кто остался верным старой дружбе, когда она убежала с Бертраном Бедлингтоном. Сколько Корнелия помнила себя, Арчи приезжал к ним раз в год на время скачек. Хотя наверняка он не находил привычного комфорта в Роусариле, где не хватало места для всех его щегольских костюмов, отчего камердинер Арчи всякий раз приходил в негодование, сам Блайд никогда не жаловался, а оставался как всегда благодушным и улыбчивым, не обращая внимания ни на плохую погоду, ни на недостатки обслуживания.

Теперь, когда он появился в гостиной, у Корнелии вырвался легкий возглас радости, и она побежала к нему, протягивая руки.

— Арчи! Я так счастлива видеть тебя! — воскликнула она. Он поймал ее руки и ласково поцеловал в щеку.

— Рад видеть тебя, старушка, — произнес он. — Но к чему такое затемнение?

— Ты имеешь в виду мои очки? — спросила Корнелия. — Есть кое-какие причины. Позже расскажу. Как ты узнал, что я здесь?

— Открыл свою любимую газету несколько часов тому назад, — объяснил Арчи, — и прочитал о твоей свадьбе и о том, что ты сегодня приезжаешь. Сразу решил — загляну узнать, как у тебя дела. Дело в том, что я весьма удивился — мне ничего не было известно о твоей помолвке.

— Ее объявили шесть недель тому назад, — сказала Корнелия. — Ты, наверное, просто пропустил.

— Не представляю, каким образом, — заметил Арчи. — Тем не менее ничего страшного не произошло, если не считать, что я не сделал тебе свадебного подарка.

— Милый Арчи! Как замечательно, что ты пришел! Арчи ласково ей улыбнулся.

— Ты нашла себе блестящую партию, — сказал он. — К тому же я слышу со всех сторон, что Роухамптон хороший малый. Где он, кстати?

— Ушел в «Максим», — ответила Корнелия, — и знаешь, Арчи, я тоже хочу туда пойти.

— Ушел в «Максим»? — удивился Арчи. — Святые угодники, в медовый месяц! Совсем никуда не годится.

Корнелия тяжело вздохнула:

— Послушай, Арчи, отведи меня туда, чтобы я сама увидела, что это такое.

— Невозможно. Совершенно невозможно, старушка, — ответил Арчи. — Неужели ты не понимаешь — там очень весело и все такое… лучшее заведение в Париже, где можно немножко развлечься… но женам там не место.

— Арчи, пожалуйста, выслушай меня, — взмолилась Корнелия, припав к его руке. — Дрого ушел веселиться, а я просто хочу увидеть, куда именно. Мне нужно знать, с кем он. Пожалуйста, отведи меня туда. Я надену вуаль. Сделаю все, что угодно, лишь бы ты меня взял. Никто не узнает.

— Нет, клянусь Юпитером, я не способен на такую авантюру, — ответил Арчи, явно потрясенный до глубины души. — Теперь ты герцогиня, Корнелия, и очень знатная. Тебе следует вести себя как полагается. Нельзя же, в самом деле, продолжать бегать повсюду в бриджах, словно ты у себя в Роусариле. Ты обязана помнить — теперь ты дама.

— К черту всех дам! — Корнелия топнула ногой. — Я сыта по горло этим званием. Нельзя то, нельзя это, но обязана делать так и вот так. Послушай, Арчи, ты должен мне пог мочь, и ты единственный, кто может это сделать.

— В чем помочь? — спросил Арчи.

— Сядь! — скомандовала Корнелия.

Он послушно опустился на стул, слегка поддернув брюки, чтобы сохранить острую стрелку, и открыв пару прекрасных лакированных туфель и тонкие носки из черного шелка, затем он подтянул накрахмаленную белую манжету вечерней рубашки так, чтобы она выглядывала из-под рукава ровно настолько, насколько полагалось. Потом Арчи поправил монокль и взглянул на Корнелию, попытавшись принять суровый вид.

— Ты что-то затеваешь, — проницательно заметил он. — Ну-ка, выкладывай.

И Корнелия все ему рассказала. Она рассказала о наследстве, оставленном крестной, о том, как была счастлива в Роусариле, пока не умерла кузина Алин, о том, как дядя Джордж прислал за ней, и она оказалась в Лондоне, как влюбилась в герцога, когда впервые увидела его, и как он сделал ей предложение, которое она приняла.

Ей тяжело было признаться, как наконец она узнала о любви герцога к тете Лили, и голос ее дрожал и замирал, когда она поведала Арчи о том, что услышала, стоя у дверей будуара. Свой рассказ она закончила свадебной церемонией и прибытием в Париж.

Арчи Блайд был ошеломлен, иногда ему удавалось произнести «ну надо же!», но больше он ничего не говорил, пока рассказ не завершился. Затем он выронил монокль и заметил:

— Поразительно! Совершенно невероятно! Я бы ни за что не поверил, если бы не услышал от тебя самой.

— Теперь ты понимаешь, Арчи, почему я нуждаюсь в твоей помощи? — воскликнула Корнелия. — Я должна знать, что делает Дрого. Я не могу просто сидеть в четырех стенах или отправиться спать и лежать без сна, думая о нем и представляя милых приятных людей, с которыми он веселится, не могу ждать, что наступит еще день, пустой день молчания.