Разоблачение Атлантиды - Алисия Дэй Страница 36

— Значит, очевидно, он кое-что умеет в постели, — грешно улыбнулась Мишель. — Ты же знаешь, я ведь тоже не прочь развлечься. Так что если ты его не хочешь…

— Я хочу его, — призналась Грейс и Мишель и самой себе. Потом, крепко удерживая лук, одновременно стараясь расхрабриться, она пошла к нему.

Алексиос смотрел, как она идет по двору, стройная элегантная девушка с длинными ногами, и резко выдохнул, чувствуя, как пересохло горло. Она для него стала необходима, как вода для путника в пустыне. По пути она убрала волосы с лица, завязав их сзади. Значит, вызов. Волосы бы отвлекали ее от цели. Он никогда не видел, чтобы она промахивалась. Но он тоже не собирался проигрывать. В этом бою решалось не только, кто лучше владеет кинжалами и луком. Этот вызов — перчатка, брошенная между двумя воинами по духу. Она была невероятно юной, однако в глазах ее сияло древнее знание.

Возраст не имел значение для того, кто добровольно бросался в огонь.

Она остановилась прямо перед ним, так что он увидел золотистые крапинки в ее темно-янтарных глазах. Девушка наклонила голову, даже не улыбнувшись.

— Почему мне кажется, что это плохая идея? — спросила она без эмоций, лишь облизнув губы кончиком языка. Вот оно. Эта малость многое ему поведала.

Она также чувствовала эмоции. И ему нужно не дать ей отступить.

— Это ты предложила, — заметил он. — Но если боишься, я освобожу тебя от этого вызова.

Она подняла подбородок и прищурилась.

— Ты же знаешь, что со мной это не сработает. Я не ребенок, и психологическим методом «от противного» меня не обманешь. Не стоит и пытаться нажимать на мои кнопки.

— А у человеческих детей есть кнопки? У атлантийцев их нет, насколько мне известно.

Он вдруг почувствовал сильное желание, резко поколебавшее его самоконтроль. Он подумал о шелковых лентах, которыми бы он привязал ее изящные запястья к деревянным столбикам его кровати. Чтобы она оставалась неподвижной, пока он смотрит не нее. Касается ее. Попробует ее на вкус.

Он никогда не позволит ей сбежать. Он пленит ее…

Фантазия исчезла, когда он вдруг с горечью осознал, о чем мечтает. Пленить ее, как пленили когда-то его самого. Неужели он именно этого желает? В этом нуждается? Оказаться в ловушке низменных наслаждений связывания и боли?

Ему вдруг захотелось коснуться ее. Нужно было заполнить черные, искривленные уголки своей души ее силой и чистотой.

Он сжал ее лицо руками, жалея, что они не одни. Жалея, что не может поймать ее испуганный возглас своими губами.

— Грейс, — прошептал он. — Я не могу этого сделать. Я не могу поддразнивать тебя так, словно между нами ничего нет; словно во мне нет жадного и голодного чудовища, которое угрожает пробиться сквозь мои щиты и самоконтроль. Я буду играть свою роль, как тебе угодно, но молю тебя, не играй со мной. Маска, которую я всегда ношу, спадает в твоем присутствии. Я не укрощенный, безобидный хищник, которого можно погладить и поддразнить. Я мужчина, воин, и вот уже несколько сотен лет я беру то, что хочу.

Она застыла на месте, дрожа от чувств, которые он боялся назвать. Все звуки: разговоры, смех новичков, их борьба, отошли на задний план. Он и Грейс стояли неподвижно, словно изображая что-то, а время всё проходило, и она всё молчала, заставляя его надежду обращаться в прах.

Он должен был ожидать чего-то подобного. Только идиот надеется на что-то. Грейс из рода богини. Она заслуживает кого-то получше разбитого воина.

Она заслуживает кого-то лучше него.

Он опустил руки и отвернулся, когда она схватила его за руки и остановила его.

— Чего ты хочешь? — она говорила, задыхаясь, словно от бега. Бежала ли она к нему или спасалась бегством от него?

— Я хочу посмотреть, как ты стреляешь из лука, — ответил он, чувствуя, что его легкие немного расслабляются. — Я хочу мира во всем мире, свободы от тирании и большой кусок пирога с орехами пекан.

Он наклонился вперед, остановившись, когда его лицо оказалось совсем рядом с ее лицом.

— Я хочу тебя.

И потом, потому что чувствовала слишком сильную жажду, и поцелуй заставил бы его овладеть ею прямо тут перед богами и всеми окружающими, он отступил на шаг и достал из ножен кинжалы.

— Ты что-то говорила про соревнование?

Грейс подняла подбородок и глубоко вздохнула. Потом осторожно вытащила стрелу из колчана, висящего на ее плече.

— Ты попал, дружок. За обед будешь платить ты, а я раскошелюсь на пирог с орехами пекан.

Она развернулась и позвала Сэм, чтобы тот очистил территорию перед мишенями, а потом соблазнительно улыбнулась Алексиосу через плечо.

— Ты можешь попробовать первым, если хочешь. Приоритет возраста перед красотой, — тут она рассмеялась. — Хотя я думаю, что ты и по красоте меня превосходишь.

— Ты думаешь, что я превосхожу тебя по красоте, — медленно повторил он. — Мне это нравится.

Сэм, Мишель и дюжина новичков выстроились в ряды по обе стороны от мишеней, выкрикивая имена тех, кого они поддерживали. А также держали пари на исход соревнования.

Грейс улыбнулась и покачала в их сторону головой.

— Эй, проявите хоть немного уважения, ведь проигравший платит за ваш ужин.

Она подняла тонкий деревянный лук и грациозно вставила стрелу, куда хотела, совершенно естественно, словно лук был продолжением ее руки. При этом ее груди приподнялись, став еще заметнее под рубашкой, и у него во рту снова пересохло уже совсем по другой причине.

Он поклонился новобранцам, а потом Грейс, говоря:

— После вас, миледи.

Она наклонилась к нему, открыв пухлые губки, и он инстинктивно приблизился к ней, чтобы услышать:

— Тебе следует кое-что узнать обо мне, Алексиос. Я выбираю цель очень аккуратно и никогда не промахиваюсь, — прошептала она. — А сейчас я как раз нацелилась на тебя.

С этими словами она развернулась к мишени, оттянула тетиву и выпустила стрелу. И подтверждая ее слова, она попала только в яблочко, нарисованное на большом соломенном чучеле в двадцати ярдах от нее.

Зрители приветствовали ее попадания веселыми криками, а мужчина, который имел наглость коснуться ее прежде, свистнул, крича:

— Да, Грейс! Покажи ему!

Алексиос показал зубы в пародии на улыбку, поднял кинжал над плечом, прикинул расстояние до цели рядом с той мишенью, в которую попала Грейс, и метнул кинжал с безошибочной точностью. Клинок попал прямо в центр красного круга.

Снова раздались приветственные крики, и он услышал голос Мишель с британским акцентом:

— Двадцать фунтов на Грейс!

— Давайте усложним задачу, — предложила Грейс, держа наготове следующую стрелу.