Обещание поцелуя - Стефани Лоуренс Страница 36

Глотнув воздуха, она прижалась губами к его губам. Страсть — примитивная, необузданная — свободно переходила от одного к другому. Она поглощала их, и они с наслаждением погрузились в этот сладкий омут.

Страсть сжигала ее тело и рвалась наружу. Его язык повторил игру его пальцев. Крик застрял в ее горле, и она прервала поцелуй.

Он снова привлек ее к себе, выпил устами ее крик. Страсть взорвалась, сотрясла ее тело, разлилась по жилам, взбудоражила нервы, затуманила сознание и погрузила ее в мир блаженства.

Луи с ужасом наблюдал эту картину через приоткрытую дверь, зажав рукой рот, чтобы не выдать себя. Он не мог поверить в то, что слышал своими ушами. Не мог поверить в то, что ему удалось разглядеть.

Если Сент-Ивз добился сегодня всего, чего хотел, пригласит ли он Хелену в свой загородный дом?

Стоит ли ему самому воспользоваться этой возможностью?

Как он сможет объяснить свое намерение?

Подавив панику, он развернулся, выбежал в галерею, рывком открыл дверь…

…и столкнулся лицом к лицу с двумя парами: одна — «водяной» и «русалка», вторая — дрезденская «молочница» и карикатурный тирольский «пастух».

Они были ошеломлены, увидев его, и застыли на месте, потом «молочница» захихикала. Луи перевел дыхание, закрыл дверь, одернул на себе камзол и указал на дверь в конце галереи:

— Там библиотека.

«Молочница» продолжала хихикать, а «водяной» бросил на него хитрый взгляд. Мужчины поблагодарили его и повели своих подружек в сторону библиотеки.

Луи смотрел им вслед, наблюдая, как «водяной» открыл дверь, и обе пары исчезли внутри.

Лучше они, чем он. Это он знал наверняка.

Он глубоко вздохнул, раз, другой.

Внезапно ему в голову пришла мысль, что все, что ни делается, делается к лучшему. Если Сент-Ивз удовлетворен — а это, несомненно, так, — значит, он поведет себя более решительно и уговорит Хелену посетить его загородный дом.

Но почему после стольких лет полной фригидности Хелена вдруг растаяла? Он не слышал ни единого возгласа протеста и не заметил, чтобы она сопротивлялась. Она добровольно позволила Сент-Ивзу делать с ней все, что он хотел.

Все еще размышляя, как подобное развитие событий может отразиться на его планах, Луи вошел в бальный зал.

— О, посмотри! Какая большая комната! И письменный стол! Дорогой, давай.

Себастьян вздрогнул и превратился в слух, одновременно стараясь обуздать страсть, которая затуманила его сознание, и понять, что происходит рядом.

Он почувствовал тревогу Хелены, лежавшей в изнеможении у него на груди.

Его рука все еще была у нее между ног. Прежде чем он успел убрать ее и прикрыть Хелену, она сделала то, что ей совсем не следовало делать. Она подняла голову, выглянула из-за спинки кресла и, охнув, нырнула назад.

Слишком поздно.

— Ооо! — вскрикнула одна из женщин, И Себастьян представил, как она зажимает себе рот, а глаза ее похожи на блюдца.

Схватив Хелену, все еще обнаженную до талии, он сделал единственное, что мог: поставил ее на пол и прикрыл своим могучим телом, чтобы ее не могли видеть гости. Все четверо.

Взглянув на их лица, свободные от масок, и увидев их изумленные глаза, он невольно выругался. Он и сам был без маски, и Хелена тоже.

— Сент-Ивз. — Первым пришел в себя «водяной», остальные ошеломленно молчали. — Мы… ах… — И только тут он внезапно осознал всю пикантность ситуации. — Мы уходим… — Он стал подталкивать свою «русалку» к двери, но она не двигалась с места и широко распахнутыми глазами недоверчиво взирала на Себастьяна.

— Сент-Ивз, — прошептала она. Затем ее взгляд скользнул в сторону. — И мадемуазель графиня…

Мадемуазель графиня в это время ругалась как извозчик. Он даже вообразить не мог, что она знает такие слова. К счастью, все это слышал только он. Он наугад нашел ее руку и держал ее, чтобы она не высунулась снова.

Свободной рукой он помахал в воздухе.

— Мадемуазель графиня только что оказала мне честь, согласившись стать моей герцогиней. — Он почувствовал, как под его пальцами пульс Хелены бешено забился. — Мы решили… это отпраздновать.

— Вы женитесь? — «дрезденская молочница», до сих пор остолбенело молчавшая, внезапно обрела дар речи. По выражению ее лица было видно, что она рада быть свидетельницей такого невероятного события. — Как это чудесно! И мы узнаем об этом первыми!

— Наши поздравления, — пробормотал «тирольский пастух», молодой человек, совсем недавно входивший в окружение Хелены. Он схватил «молочницу» за руку.

— Идем, Вики.

Его подружка, глаза которой все еще были огромными, охотно согласилась:

— О да. Нам надо поскорее вернуться в зал,

Четверка вылетела из комнаты гораздо быстрее, чем влетела в нее. Их перешептывания висели в воздухе даже после того, как дверь за ними закрылась.

Когда Себастьян отпустил Хелену, она ударила его по руке.

— И что нам теперь делать? — Ругаясь по-французски, она натягивала на себя платье. — Черт побери!

Себастьян оглядел ее с ног до головы и обнаружил, что ее нижняя сорочка зацепилась за высокие каблуки.

Ругаясь, она выпуталась из нее, но тут поняла, что ей некуда ее спрятать.

— Дай ее мне. — Себастьян протянул руку.

Она отдала ему сорочку, и он сунул ее в потайной карман тоги. Посмотрев на Хелену, он заметил, что ее соски, не стянутые сорочкой, гордо выпирают из-под шелка ее тоги. Он решил не говорить ей об этом.

Вид у нее был растерянный.

— Мои извинения, малышка. Я совсем не так планировал просить тебя стать моей женой.

Изумленно взглянув на него, она пролепетала:

— Что… что?

— Я пытался, правда, довольно неловко, сделать тебе предложение. — Потрясенная, она смотрела на него, и Себастьян нахмурился: — Так принято, если ты помнишь.

— Нет! Я хочу сказать… — Хелена положила руку на лоб, словно пытаясь собраться с мыслями. — Мы не обсуждали брак! Мы обсуждали, приму ли я твою защиту.

Он помрачнел:

— И как ты себе это воображаешь? Как, по-твоему, я смогу защитить незамужнюю женщину благородного происхождения?

У нее был давно готов ответ:

— Ты — мы — говорили о моем замужестве с каким-нибудь покладистым джентльменом и затем…

— Нет. Я говорил совсем не об этом. Я говорил о том, что хочу жениться на тебе.

— Ничего подобного я не слышала, пока не вошли эти глупые люди. Я и раньше говорила тебе, что мне уже не восемь лет.

— Семь.

— Объясни.