Грязные игры - Аманда Плейтелл Страница 36

Он вышел из-за стола, приблизился к ней и, опустившись на колени, взял обе ее руки в свои.

– Все хорошо, Джорджи, – мягко произнес он.

И вот тут ее прорвало – слезы хлынули градом. Джорджина вцепилась в его руки с таким отчаянием, словно в них крылось ее спасение. Дуглас встал, помог Джорджине подняться и, поддерживая под локоть, медленно вывел из офиса.

Выйдя на улицу, он остановил такси, усадил ее, а сам, устроившись рядом, всю дорогу гладил ее, не перестававшую плакать, по голове. Не обменявшись ни словом, они поднялись по лестнице, вошли в квартиру Джорджины. Дуглас провел ее в спальню, снял с нее туфли, уложил на кровать и укутал пледом, словно коконом. Сам уселся рядом и отечески гладил по голове, пока Джорджина не заснула. Ушел Дуглас уже за полночь.

Когда Джорджина очнулась, ее охватил панический ужас. Был час ночи, глаза ее склеились от слез и растекшейся туши. Она никогда потом так и не смогла понять, почему безотчетный страх перед болью и отчаянием завладел ею в ту минуту и помрачил ее рассудок. Джорджина устала, смертельно устала. Ей хотелось лишь уснуть и проспать долго-долго.

Она плеснула в стакан джина – решила обойтись без тоника и лимона. Отвернув крышку флакона со снотворным, Джорджина высыпала целую пригоршню пилюль и проглотила их, запив джином.

Проснувшись в тихой комнате со светлыми стенами, Джорджина в первое мгновение подумала, что вернулась домой, в свой родной Йоханнесбург. От склонившейся над ней женщины пахло утренней свежестью, как от матери. Джорджина медленно раскрыла глаза и лишь тогда поняла: нет, это не ее спальня.

Лишь много позже ей рассказали, что она была на волосок от гибели и что спас ее Дуглас. Какое-то неведомое чувство заставило его вернуться в ее квартиру той самой ночью.

Да, тем, что осталась в живых, Джорджина была обязана Дугласу. Но пройдут годы, и она вернет ему долг сторицей.

Джорджина собиралась уходить, когда в кабинет вошел Майкл. Она стояла у окна, любуясь необыкновенно красочным закатом и думая сразу обо всем: о матери, о родном доме, о передряге, в которую угодила.

– Не хочешь пропустить по рюмочке южноафриканского виски? – осведомился Майкл.

У них это был условный код – так Майкл давал понять, что должен рассказать ей нечто не предназначенное для чужих ушей. Джорджина терпеть не могла южноафриканское виски.

– С удовольствием, – ответила она и покинула офис вместе с Майклом.

В «Последнем шансе» яблоку было упасть негде, но одна из кабинок оказалась незанятой. Только там Майкл, прокладывавший путь через толпу, оберегая Джорджину, отпустил ее локоть.

В первый раз, столкнувшись с таким отношением Майкла к себе, Джорджина, не привыкшая к рыцарскому отношению, даже слегка его поддразнила. Майкл же ответил ей совершенно серьезно:

– Ты, конечно, мой босс, Джорджи, но ты женщина, а меня приучили обращаться с женщинами бережно.

В глубине души Джорджину это тронуло. Майкл даже напомнил ей ее отца.

Когда они уселись, Гордон передал ей довольно толстый запечатанный конверт, а сам отправился за напитками. Дождавшись его возвращения, Джорджина ушла в туалет и там распечатала конверт.

Там лежал отчет частного сыщика, наблюдавшего за Шэрон. Дважды в неделю она оставляла машину у дома Эндрю Карсона, а сама заходила в его парадное. Возвращалась, как правило, часа три спустя.

Помимо отчета, в конверте были фотографии, сделанные с помощью длиннофокусного объектива; публикации в газетах такие снимки больше не подлежали, однако в качестве оборонительного средства Джорджину они вполне устраивали.

На каждой фотографии были проставлены дата и время съемки – Шэрон входит в дверь, Шэрон выходит на улицу. Джорджина вздохнула с облегчением – именно это ей и нужно. Вот Шэрон стоит у окна с рюмкой в руке. А вот Карсон целует ее в шею, его рука проникает под знаменитый чудо-лифчик Шэрон. На третьем снимке главный редактор «Дейли трибюн» повернулась к Карсону лицом, ее юбка задрана до самой талии, и Эндрю обеими руками сжимает ее голые ягодицы. Трусов на Шэрон нет, и лишь огненно-красный пояс поддерживает ажурные чулки.

«Да, на лучшее невозможно было и надеяться», – с торжеством подумала Джорджина. Спрятав драгоценный конверт в сумку, она вернулась к Майклу.

– Весьма недурно, – сказала она, озорно улыбнувшись, – но пока не отзывай своего человека. Вполне возможно, ему удастся раздобыть что-нибудь поинтереснее.

– Он сказал мне по телефону, что Шэрон покупает безумно дорогие гаванские сигары, – заметил Майкл.

– Странно, – озадаченно сказала Джорджина. – Она ведь не курит сигары.

– Моника Левински тоже не курила, – напомнил Гордон, и Джорджина, не удержавшись, рассмеялась. – У меня есть кое-что на Пита Феретти, – добавил он. – Судя по всему, лавры Джорджа Майкла не дают ему спать спокойно. По крайней мере ему случается обслуживать мужчин в общественном туалете возле молодежного кемпинга. И не только мужчин, а даже мальчиков. Жаль, фотографий пока нет. Но я попросил частного сыщика продолжить наблюдение. Вдруг что-нибудь выплывет.

– Значит, наш Хорек и мальчиков совращает? – переспросила Джорджина, осуждающе качая головой.

– Да, причем совсем юных. – Чуть помолчав, Майкл добавил: – Похоже, кроме Эндрю Карсона, у Шэрон никого нет. Домой она возвращается одна и утром тоже выходит одна.

– Отлично сработано, Майкл. Похоже, теперь у нас появилась надежда переиграть их.