Доченька - Мари-Бернадетт Дюпюи Страница 36

Сидя за столом, Мари положила голову на скрещенные на столешнице руки. Она долго плакала, позабыв о времени и о том, где находится.

* * *

Весь день она держала себя в руках, поэтому ученицы не догадывались, что творится на душе у их учительницы. Работа доставляла Мари истинное удовольствие, несмотря на давящий страх, от которого невозможно было избавиться. Она радовалась, глядя на своих прилежных учениц в форменных фартучках, которые сидели за партами и ловили каждое слово учительницы. В обеденное время Мари присматривала за самыми маленькими, листала вместе с ними книги с картинками, разогревала для них еду.

Помимо того, что работала учительницей, Мари исполняла обязанности секретаря мэрии. В поселке многие не умели как следует писать, поэтому люди приходили к девушке с просьбой составить ходатайство или написать письмо на фронт. Письма солдатам Мари писала особенно охотно, зная, как тяжело родственникам выносить ожидание и какой радостью станут эти несколько строк для супруга, жениха или сына. Она не была одинока в своей печали. Она чувствовала себя членом огромной сплоченной семьи, которой стали все те, кто ждал…

За ужином Мари рассказывала отцу и Леони, как прошел день в школе, об остроумных шутках малышки Колетт и печалях маленькой рыжеволосой Мадлен…

Не раз она развлекала своими рассказами об ученицах и Нанетт, заставляя ее улыбаться. Мари не уставала повторять:

— Наш Пьер вернется, вот увидишь!

* * *

За окном чернела ночь. Мари встала из-за стола и стала торопливо расставлять стулья в классе, упрекая себя за то, что поддалась отчаянию. Огонь в печи потух. Девушка быстро надела манто, ботинки и вышла из школы. Небо немного прояснилось, дождь прекратился.

Сегодня Мари с удовольствием доехала бы до дома на автомобиле, такой измученной она себя чувствовала.

— Что ж, в путь! Папа наверняка выйдет мне навстречу, он всегда волнуется, если я задерживаюсь на работе.

Ясно вырисовывалась дорога, пролегающая среди спящих холмов. Мари ускорила шаг, желая побыстрее оказаться в Большом доме, стоящем высоко на холме. Она решила на этот раз не заходить на ферму. Нанетт на нее не обидится.

Проходя мимо опушки Волчьего леса, девушка замедлила шаг. Запах грибов и влажной земли пробудил в памяти множество воспоминаний. Она тряхнула головой и посмотрела в сторону холма. В «Бори» ярко светились окна, поэтому дом четко вырисовывался на фоне неба. Должно быть, Леони ждет ее возвращения. Мари успела рассказать младшей подруге все о своем прошлом, поэтому Леони по вечерам зажигала свет во всех комнатах.

— Так ты увидишь дом издалека!

Дорогая крошка Леони! С какой любовью и заботой она играет роль ангела-хранителя! Мари подошла к развилке. Одна дорога вела к Большому дому, вторая — в Шабанэ.

Девушка по привычке посмотрела по сторонам. Ей показалось, что по второй дороге кто-то идет.

Снедаемая волнением и любопытством, Мари решила немного подождать. Она не ошиблась — кто-то, как и она, куда-то шел сквозь тьму осенней ночи. Рядом журчал ручей, от него поднимались вытянутые лоскуты тумана, которые повисали в метре от земли, меняя форму и сгущаясь, чтобы потом растаять в лесу.

Половина неба совсем очистилась от туч, и показался серп луны. В голубоватом лунном свете туман заиграл всеми цветами радуги. Мари теперь не видела ничего на расстоянии двух метров, но звук шагов был отчетливо слышен. И вдруг ее осенила догадка. Конечно же, это ее отец!

— Папа! Папа, я здесь! — обрадованно воскликнула она.

Ей ответил молодой и сильный голос:

— Мари, это ты? Мари!

У девушки голова пошла кругом. Разве могла она не узнать этот голос?

— Пьер! Милый мой Пьер! — вскричала она, бросаясь ему навстречу.

Это был он! На плече Пьер нес рюкзак. Мари прижалась к его широкой груди, от счастья не чувствуя под собой ног.

— Пьер, ты вернулся! Спасибо тебе, Господи!

Пьер нашел губами ее губы. Мари почувствовала, что у него по щекам катятся слезы. Она еще крепче обняла его, растворившись в этом страстном поцелуе.

Когда же, наконец, ей удалось перевести дыхание, девушка воскликнула с волнением в голосе:

— Вот Нанетт обрадуется! И я тоже так рада, Пьер! Ты получил отпуск, да? Какое счастье! Идем скорее домой!

Но Пьер остался стоять на месте.

— Подожди, Мари! — сказал он наконец. — Я не в отпуске, я демобилизовался. Теперь я иду к родителям. С тобой я думал поговорить завтра.

Удивленная Мари отступила, и Пьер шагнул к ней. Потухшим голосом он сказал:

— Мари, неужели ты не видишь? Я хромаю! Это потому, что я потерял ногу. Я не решился вам об этом написать. Я был в госпитале с июня. Они сделали мне протез. И если ходить с ним долго, это больно.

Пьер вынул из внутреннего кармана куртки портрет Пресвятой Девы Обазинской.

— Еще меня ранило в грудь, с левой стороны. Удар штыком пришелся в самое сердце, но металл скользнул по стеклу, и оно даже не разбилось. Так что этот портрет спас мне жизнь. Штык раскроил мне бок, но рана быстро затянулась. Это настоящее чудо!

Мари снова прижалась к Пьеру.

— Но я думаю, было бы лучше, если бы я умер, — продолжал юноша с горечью. — Я теперь безногий, конченый человек! Я калека, Мари… Поэтому я возвращаю тебе твое обещание. На войне очень страшно. Если б ты только знала… Скотобойня, смерть кругом…

Девушка заставила его замолчать поцелуем, более нежным и строгим. Она обняла его за шею, прижалась к нему всем своим молодым телом:

— Пьер! Пресвятая Дева сберегла тебя, ты жив! Ты здесь, ты вернулся, и я люблю тебя, как я тебя люблю! И всегда буду любить! Я хочу только тебя, и никого другого, Пьер, любимый! Ты пострадал, защищая нашу Родину, и в моих глазах ты герой, как и в глазах наших будущих детей! Пьер, прошу тебя, больше никогда не покидай меня!

Жан Кюзенак, которого и вправду обеспокоило долгое отсутствие дочери, спускался с холма. В месте, где сходились две дороги, он увидел обнимавшуюся пару. Он узнал голос Мари, которая повторяла: «Пьер! Пьер!»

Он все понял и повернул назад, к дому. Через полчаса, а может, завтра, он услышит рассказ Пьера. А пока влюбленных лучше оставить наедине друг с другом…