Распутница - Розмари Роджерс Страница 36

Иногда мне кажется, что мне не хватает Фарленда в такой же степени, как и Джесси, пусть я и злюсь на него за то… за то, что его поступки прямо противоречат его собственным советам, – вот за что! Как он мог? Если он не подумал о своей жене, то мог хотя бы вспомнить о ребенке! Такой законченный циник, как Фарленд, – и пошел, подобно последнему идеалисту, сражаться за то, во что даже не верит! Джесси говорит, что его понимает, но я никогда этого не пойму. Черт побери этих мужчин с их дурацкими, бессмысленными идеями, за которые они готовы умереть, даже зная, что ничего не изменят – даже своей смертью ничего не смогут изменить! О Боже, мне невыносима мысль, что Фарленд может сделать такую глупость – дать себя убить! Я…»

Корабль неожиданно накренился набок – очевидно, налетел шквал. Чернила разлились по всей странице, а на белой рубашке Тристы появилось пятно – на последней ее чистой рубашке.

– Проклятие! – воскликнула Триста, стараясь с помощью промокательной бумаги свести ущерб к минимуму. При этом она добавила еще несколько слов на разных языках.

– О Боже! Меня только что послал сам капитан предупредить вас, что из-за этого ветра могут быть неприятности! Какая жалость, сэр, вы ведь столько времени тратите на то, чтобы писать, – весь день и половину ночи, как я заметил! Может, я могу хоть немного помочь? Вот салфетка – ею можно вытереть пятно! И я сейчас же принесу вам новую чернильницу, сэр!

Какое счастье, что она положила промокательную бумагу поверх страницы – ведь этот скользкий маленький негодяй наверняка хотел прочесть, что она там пишет! Ну все, с нее уже более чем достаточно!

Встав, она посмотрела на несчастного Прюитта так, что он, перепугавшись, отпрянул назад. Увидев холодный взгляд этих серых глаз, Прюитт побледнел и уронил салфетку. От одного этого взгляда, вспоминал потом Прюитт, кровь может застыть в жилах!

– Что ж, спасибо, мистер Прюитт! Какое совпадение, что вы всегда оказываетесь на месте тогда, когда требуется! Но больше вы здесь не нужны, мистер Прюитт! И если вы хоть когда-нибудь еще посмеете войти в эту каюту, не постучавшись и не спросив моего разрешения, боюсь, что я могу случайно разрядить в вас свой пистолет! – Триста злобно улыбнулась, и несчастный стюард, чуть не падая, бегом устремился к двери. – Боюсь, что у меня есть довольно скверная привычка убивать всех, в кого я стреляю! – с сожалением добавила она. – Это все мой несдержанный характер: стоит мне выйти из себя, и… Вы понимаете? Ну, я вижу, что понимаете!

Когда Прюитт выбежал из каюты, с необычайной быстротой закрыв за собой дверь, Триста упала в кресло и истерически расхохоталась: «Боже мой! Я бы действительно сейчас так поступила – и без всяких колебаний. Хотя все это время сомневалась, что смогу убить человеческое существо – даже такое гнусное, никудышное создание, как Прюитт. Но кажется, это довольно легко – убить, не раздумывая…»

Корабль начало качать и бросать из стороны в сторону. Без всякой помощи машин он несся по волнам так же быстро, как клипер. Сквозь покрытый слоем морской соли иллюминатор Триста видела, как за кормой судна разлетаются клочья пены, а в борта его бьют кипящие синие волны.

Единственное, что можно сказать хорошего о капитане Мак-Кормике, нехотя признала Триста, это то, что он неплохой моряк. И сейчас, когда корабль летит по волнам, он крепко держит в своих руках штурвал и резким голосом отдает приказы несчастным, которые лазают по мачтам, опуская или поднимая паруса, и надеются, что ветер не сорвет их оттуда. Но пока капитан Мак-Кормик занят со своим драгоценным судном, а его робкие пассажиры прячутся в каютах… он даже и не заметит, что кто-то рискнул выйти на палубу. А если и заметит – какое это имеет значение?

Триста уже почти чувствовала на лице соленые поцелуи моря и слышала свист ветра в ушах. Ведьма! Вот что подумают все, кто ее увидит. Черноволосая морская ведьма, порождение ветра и волн, которое исчезнет так же внезапно, как и пена за кормой. Триста начала рыться в одной из сумок, пока не нашла плащ, который искала, – тяжелый шерстяной плащ с капюшоном. Пожалуй, это подойдет. Так она будет вполне похожа на ведьму.

Очевидно, ей удалось напугать Прюитта, который обычно ее сторожил, а из пассажиров больше никто не рискнул выйти на палубу под порывы ветра и удары волн! Триста обеими руками уцепилась за поручни, ничуть не заботясь о том, что ветер откинул с ее головы капюшон.

Даже не задумываясь над тем, зачем это делает, она поднесла руку к голове и стянула с себя шерстяную шапочку, а затем принялась вытаскивать из волос скрепляющие их заколки и шпильки. Вот! А теперь косы! Тело Тристы раскачивалось из стороны в сторону вместе с судном. Подчиняясь только инстинкту, она обеими руками расплела косы и подставила волосы ветру и соленым брызгам…

Брошенная в воду шерстяная шапочка долго летела над волнами, а затем пропала, внезапно исчезнув из виду. Хватит прятаться! Триста откинулась всем телом, снова ухватившись за поручни. Она закрыла глаза и, ни о чем не думая, целиком отдалась ощущению полета.

– Отдать шапку на волю ветра – как это символично! Неужели вы и в самом деле не призрак?

На мгновение Триста окаменела от ужаса, как будто вызвала из небытия злого духа. Нет. Нет! Как в кошмарном сне, Триста не могла сдвинуться с места, хотя все ее чувства кричали: «Беги! Беги!» На какой-то миг ей даже пришла в голову дикая мысль перелезть через поручни и броситься в морские волны – уж лучше так, чем это! Немного придя в себя, Триста заставила себя надеть на голову капюшон, закрыв лицо. Но прижимавшееся к ней тело излучало тепло, которое, казалось, прожигало ей кожу, распространяясь внутри, как лесной пожар. Рука мужчины крепко держала ее, и Триста со страхом почувствовала, что растворяется в нем – так же, как и он растворяется в ней, проникая в каждую клеточку ее тела. Триста откинула назад голову и издала нечленораздельный, почти животный крик.

– Боже! А я-то представлял себе, что… – услышала она удивленный голос. Мужчина резко развернул ее к себе и поцеловал. Его поцелуй был одновременно грубым и несмелым, жадным и нежным – всем, чем только может быть поцелуй.

Триста потом не могла вспомнить, каким образом ей удалось вырваться из его объятий и бежать – бежать без оглядки, бежать так, как будто за ней гнались все демоны ада.

Он не стал ее преследовать. Должно быть, Триста пробежала через всю палубу, пока пришла в себя настолько, чтобы найти свою каюту и стремглав влететь в нее. Захлопнув и заперев за собой дверь, она в изнеможении упала на свою узкую койку.

«Не хочу ничего знать!» – не говорило, а кричало ее сознание. Она наверняка все придумала. Это совершенно невозможно. Как в «Демоне-любовнике» – поэме, которую она когда-то читала… Она даже не видела его лица – если оно у него вообще было! Но тем не менее не сказала ни слова… Как же она могла? И он тоже не сделал ни малейшей попытки ее догнать – это мог быть просто один из матросов, потом испугавшийся собственной смелости. Ну конечно! А теперь, когда отвага его покинула, бедняга мучается от беспокойства, ожидая, когда таинственная леди в плаще с капюшоном пожалуется капитану!