Цветок Запада - Джо Беверли Страница 36

— Прекрати дрожать, Имоджин, — нетерпеливо промолвил Ублюдок. — Женщины всегда проливают кровь в первую брачную ночь. Никто от этого не умер, и ты тоже останешься живой. Если ты перестанешь ссориться со мной, то наш брак будет вполне приемлемым. Имоджин сверкнула глазами.

— Фицроджер, прекрати относиться ко мне, как к ребенку!

— Я всегда буду относиться к тебе так, как ты того заслуживаешь.

Имоджин замолчала. Она понимала, что ведет себя действительно как дитя, но ведь она так сильно переживала.

Фицроджер усадил ее в кресло возле главного стола.

— Ты дрожишь, как осиновый лист, — заволновался он. — Ты казалась мне более храброй.

Имоджин посмотрела на стол, покрытый дорогой скатертью.

— Милорд, к сожалению, меня мучают грустные воспоминания, и в этом нет ничего удивительного. Со временем все забудется.

Было страшно осознавать, что брачная трапеза происходила за столом, на котором так жестко насиловали ее горничную.

Леди Имоджин огляделась и должна была признать, что брачный пир хорошо подготовлен. Все столы уставлены различными явствами. Все было почти так, как во время праздников до нападения Ворбрика.

Хотя ее прошлое, как говорится, кануло в Лету, все еще сохранились воспоминания о тех блаженных днях. Подошел седой Сивард, чтобы преклонить колени перед королем и перед своей молодой хозяйкой. Имоджин улыбнулась и протянула к нему руки.

— Сивард, ты хорошо выглядишь. Я так рада тебя видеть!

— Леди, все хорошо. — И старик улыбнулся ей. — Я счастлив видеть вас рядом с сильным мужчиной и нашим монархом!

— Спасибо, Сивард, — ответил король и подмигнул ему.

Управляющий дворцом покраснел и поспешил ретироваться.

Имоджин посмотрела на Фицроджера, сильного мужчину, который был с ней рядом. Все решили, что она счастлива в этот день и непременно должна радоваться.

Она взяла кубок, из рубинового стекла и залпом его осушила.

— Предполагалось, что мы должны были разделить круговую чашу, — сухо заметил Фицроджер. Он подозвал виночерпия, чтобы тот снова наполнил кубок и приложил его ко рту тем местом, где его касались губы Имоджин, и в свою очередь тоже осушил до дна.

— Если мы не можем что-то поделить поровну, тогда нам придется хотя бы быть на равных.

— У нас так не выйдет, — парировала Имоджин.

— Вот как? Тогда развлекай короля, жена, а я займусь мрачным сэром Вильямом. Я гарантирую тебе, что это хорошее доказательство нашего неравенства.

Имоджин была поражена. Он решил, что она опять намекает на то, что Фицроджер ниже ее по происхождению. Она также вспомнила, что как-то обозвала его ничтожеством.

— Кстати, — заметила Имоджин и подала ему ключ от сундучка. — Милорд, пусть это лучше хранится у вас. Мне некуда спрятать этот ключик.

Фицроджер взял ключ и повертел его в руках.

— И никакой благодарности за мои жалкие подарки? — удивился он.

Имоджин почувствовала, как у нее от стыда запылало лицо.

— Да.., конечно… — заикаясь, промолвила она. — Вы были так добры, что подумали даже об этом.

— Но эти вещи, конечно, не соответствуют вкусам Каррисфорда?

— Ну, теперь в них нет никакой необходимости. У меня есть много…

— Конечно, так и будет, когда ты наконец решишь открыть свою сокровищницу, но ты мне должна разрешить вручить тебе утром подарок…

Имоджин с трудом проглотила слюну. Утреннее подношение символизировало передачу приданого Имоджин Фицроджеру и доказательство того, что он был доволен поведением жены в первую брачную ночь.

Имоджин поспешила повернуться к королю. Тот привез с собой музыкантов и постукивал пальцем в такт музыке. Он, очевидно, был доволен тем, как все происходило.

Леди Каррисфорд обратилась к королю:

— Благодарю вас, государь, что вы пришли ко мне на помощь.

— Леди Имоджин, как только я услышал о ваших несчастьях, я сразу же поспешил сюда. Но боясь, что было слишком поздно, если бы вы сами ничего не предприняли и не нашли надежного защитника.

Столы стали обносить дичью, и король, выбрав самый хороший кусок, положил его перед Имоджин на доску, на которой она могла порезать мясо. Имоджин смотрела на него и, хоть она постилась целый день, все равно не смогла проглотить ни кусочка.

— Ваше величество, вы высоко цените лорда Фицроджера.

— Он верный друг, — просто ответил ей Генрих. — А у меня таких друзей слишком мало. Он всегда сможет защитить вас.

— Он доблестный воин и умелый организатор, — согласилась Имоджин. Генрих захохотал.

— Вот это воистину самое подходящее слово! Умелый. Он даже убивает умело!

У Имоджин совершенно пропал аппетит.

Она видела, как ловко убивает Фицроджер, и понимала, что имел в виду король. Никакой речи о достойном поведении рыцаря не могло и быть — просто молниеносное убийство.

Имоджин вся содрогнулась. — Государь, я поражена, что лорд Фицроджер до сих пор ни с кем не был помолвлен, — заметила Имоджин и попыталась откусить кусочек цыпленка.

— Здесь нечему удивляться. До недавнего времени у него не было и клочка земли, и поговаривали, что он незаконнорожденный ублюдок. Он всегда являлся надежным другом, но у меня самого тоже ничего не было. Леди Имоджин, нам повезло: мы разбогатели, и у нас хорошие жены.

Он выпил за ее здоровье, и Имоджин пришлось ему улыбнуться в ответ. Имоджин хотелось побольше разузнать о Фицроджере, поэтому она тихо сказала королю:

— Для человека безземельного у него слишком хорошо идут дела.

— Да, будучи к тому же еще и незаконнорожденным, он добился удивительных успехов, и все с помощью меча, леди. Фицроджер был посвящен в рыцари из-за своей доблести. Он многие годы существовал благодаря победам на турнирах и принимая участие в битвах в качестве наемника. Вам достался самый лучший боец Англии, леди Имоджин.

Новобрачная еще раз кинула взгляд на мужа. Ее не удивляли слова короля, потому что она понимала — все, за что бы ни принимался Тайрон Фицроджер, он делал хорошо.

— Поэтому мне хочется, чтобы он закрепился в этих краях, — продолжал Генрих. — Ему было приказано укрепить Клив и заключить союз с вашим отцом, но все получилось гораздо лучше, чем я предполагал.

— Если моему мужу придется сражаться с Ворбриком, он сможет победить его? — спросила короля Имоджин.

— Если они будут сражаться один на один? Леди Имоджин, все в руках Божьих, но Тая, с тех пор как он стал мужчиной, никто не побеждал.

— Сколько же ему лет?