Обещанная ему - Софи Вебер Страница 36

Пока отец говорит, перед моими глазами протекает вся жизнь, которую я вела, пока скрывалась от него. И то, как мне было плохо, а я не могла банально пойти в больницу, и то, как мне помогала соседка, единственная сердобольная бабушка, что нашлась в том богом забитом селе. Я переживала, что отец найдет сына раньше Ахмеда и делала всё, лишь бы он не достался ему, но этого не произойдет.

Я рада, что всё так.

И не жалею, что приняла такое решение, когда узнала о беременности.

— Так расскажи же мне, Виктория, как так получилось, что ты сумела сбежать и родить Ахмеду отпрыска, а главное, почему вернулась? Он же нашел бы тебя. И ребенка тоже. Могла бы жить с ним рядом.

— А ты бы позволил? — язвительно спрашиваю.

Отец несколько минут смотрит на меня и сжимает руки в кулаки, хотя и старается не показывать, что я сумела вывести его из себя.

— Не позволил, — он кивает. — Неужели тот, кто помог тебе сбежать рассказывал ещё и о том, как обстоят дела у моих людей?

Я молчу, не желая выдавать парня. Дмитрий, видимо, понимает это, потому что произносит:

— Если ты беспокоишься о своем доносчике, то не стоит. Он не меня больше не работает, и я не стану его искать.

Я киваю, но говорить не спешу. Да и не буду. Тот, кто мне помог, действительно рассказывал многое. Не знаю, по доброте душевной, или он ко мне что-то чувствовал, но он делился едва ли не всеми секретами. Я поэтому вернулась. В голове всплыли его слова:

— Вернись к Дмитрию, чтобы он не знал о ребенке. И имя, когда родишь, оставляй не свое.

Я послушала его лишь частично. Не смогла скрыться, понимая, что ребенок, может быть усыновлен. Я не могла так поступить, поэтому сейчас чувствую, как страх расползается по спине. Ахмед, конечно, сделает всё, что угодно, лишь бы защитить сына, но после всего, что в узнала об отце, мне не верилось, что он сможет.

— Мой сын уже у своего отца, — знаю, что мой голос звучит неуверенно, но перед Дмитрием я всегда пасовала.

— Это ненадолго. Я не позволю своему внуку расти с тем чудовищем.

— С чудовищем? — не выдерживаю. — А ты? Твоя жизнь разве лучше?

— Разве я говорил, что мне нужен внук? Я позабочусь о том, чтобы его усыновили хорошие люди. Всё же, он не чужой мне человек.

— Усыновили? — не могу сдержать эмоций, поэтому мой голос звучит слишком истерично.

— Послушай, Виктория, ты ведь моя дочь. Я хочу тебе счастья. И у меня на примете есть человек, который готов на тебе жениться. Увы, ребенок ему нужен свой.

— Я не выйду замуж, — со злостью произношу. — С меня довольно твоих указаний. Я лишилась сына, которого девять месяцев носила под сердцем, я живу в клетке, а теперь ты собираешься отдать меня замуж. Наверняка ещё и повыгоднее?

Я вскакиваю, потому что эмоции меня переполняют. Сейчас я не уступлю. Пусть убьёт меня или выбросит на улицу, лишив средств к существованию, но становиться женой только потому, что он так решил, я не стану.

Отец и бровью не ведёт, молча смотрит на меня и лишь хмыкает.

— Я на спрашиваю твоего согласия. Свадьба состоится через две недели. Попытаешься что-то с собой сделать или сбежать, я закрою тебя в психбольнице. Надеюсь, ты меня услышала.

Я лишь киваю и иду к лестнице, ведущей на второй этаж в мою комнату. Уступать не собираюсь. У меня есть две недели, и я сделаю всё, чтобы сбежать отсюда, а если не получится, наложу на себя руки. Становится женой первого встречного не буду. Я люблю Ахмеда и хочу к своему сыну.

Уже в комнате меня накрывает настоящая истерика, я падаю на кровать и начинаю плакать. Спустя десять минут моих рыданий в комнату без спроса и стука входит охранник. Он бросает на меня злой взгляд, но ничего не говорит.

Через полчаса ко мне снова приходят. На этот раз медсестра и два охранника. Я понимаю их намерения сразу я вытираю слезы и с яростью произношу:

— Только попробуйте ко мне притронуться.

Укол мне всё же делают. Охранники держат, а медсестра уверено колет мне снотворное. Я забываюсь, засыпая.