Секрет от мужа сестры - Слава Доронина Страница 36

— Ульяна, ты не хочешь мне ничего рассказать? — спросил он, смотря на меня внимательным взглядом, а мне стало не по себе.

Внутри было отчего-то так больно, словно он не глазами в меня впивался, а колол острыми лезвиями нежную кожу.

— Почему ты ничего не сказала о сыне?

— Ты увидел случайно Марка всего один раз и решил, что он твой? — с трудом сохраняя невозмутимость, выдавила я из себя, а он кивнул.

— Да! У меня даже сомнений нет в том, что он мой. Я помню свои детские фотографии и считать умею отлично, — спокойно проговорил он. — Альбина Сергеевна принесла мне утром твою анкету, я знаю, что мальчику пять лет. Повторю свой вопрос: зачем ты его скрыла от меня? В чем причина?

— Я… Я испугалась! Та связь… она ничего не значила… — мне захотелось превратиться в мелкую точку под пристальным взглядом его твердых, как камень, глаз, которые сейчас казались совсем черными и потеряли ясную голубизну.

— Хорошо… И как теперь мы будем выходить из сложившейся ситуации? — он выжидающе рассматривал меня.

Сергей давил на меня. Он ждал, что я буду раскаиваться в содеянном? Оправдываться? Но я бы и дальше скрывала своего ребенка от него и семьи, если бы не та случайная встреча в кафе! Я просто не понимала, что теперь делать со всей этой правдой и хотела, чтобы он понял меня, что я не преследовала цели как-то навредить его семейной жизни. И тем не менее не находила нужных слов. Мысли путались и я не могла ухватиться толком ни за одну.

— Я не знаю. Я… — мне впервые в жизни хотелось горько заплакать.

Весь вчерашний день начался наперекосяк и сегодня продолжался не лучшим образом. Я всю ночь думала о том, что ему скажу, а на деле не могла произнести ни слова, потому что в горле стоял огромный комок, а в глазах без конца собиралась влага.

— Давай по порядку, — выдохнул он и затушил сигарету. — С той ночи. Я не отрицаю своей вины. В вопросах предохранения я всегда старался быть аккуратным. В ту ночь я использовал презерватив, был момент, когда он порвался, но я вовремя это заметил. По-видимому, ты оказалась очень фертильной девушкой, раз этого вполне хватило, чтобы забеременеть. Я представляю твою растерянность, когда ты узнала о беременности, но у меня встречный вопрос: почему ты ничего не сказала ни мне, ни родителям, ни сестре, когда поняла, что я отец ребенка и жених твоей сестры? Ты осознанно шла на этот шаг? Почему?

— Таким аккуратным, что моя сестра забеременела следом? Тоже порвался презерватив? — во мне говорила защитная реакция, не понимаю зачем разбрасывалась этими колкими замечаниями и как бы они помогли разрешить нашу ситуацию, но слово не воробей…

— Думаю, что в случае с твоей сестрой сработал человеческий фактор. Алла начала пить таблетки, когда наши отношения начали носить постоянный характер. Она вполне могла пропустить или забыть ее принять. На тот момент я ничего не знал о том, что ты ее сестра, и даже мысли допустить не мог, что ты забеременела после той ночи. Когда я узнал о беременности Аллы, то естественно, сказал ей, что ребенка своего не оставлю. Понимаешь, на что я намекаю?

— Что мне следовало кричать на всю округу, когда узнала, что беременна от жениха сестры? Или следовало лететь к тебе с тестом на беременность, чтобы опередить сестру, а ты бы выбирал с кем из нас остаться и чьего ребенка признать? Или женился бы сразу на нас двоих?

— Прекрати, — он посмотрел на меня тяжелым взглядом. — Я бы признал этого ребенка и, собственно, это и собираюсь сейчас сделать. Мне непонятно одно: почему ты его скрыла? Страх перед чем испытала? А одной рожать в чужой стране и воспитывать ребенка без поддержки близких было не страшно? — последний его вопрос прозвучал особенно резко, а в глазах появилась боль, которой раньше не было.

— Мне и сейчас страшно… — я расширенными глазами вглядывалась в его суровое лицо.

— Я даже подумать не мог о таком… Ты, получается, и от родителей скрывала?

— Ото всех… — онемевшими губами прошептала я.

— Пять лет, Ульяна… — в его голосе звучала такая горечь, что я оцепенела от ужаса.

— Каждый раз, когда я собиралась признаться, меня что-то останавливало. В прошлый раз, когда ты сказал, что не терпишь лжи, я поняла, что у меня не хватит мужества признаться тебе во всем. Если бы не вчерашняя встреча в кафе, я бы продолжала молчать. Я не знаю выхода из сложившейся ситуации! Я сильно запуталась и поступила тогда очень глупо… — мой голос сильно дрожал, а слезы сами покатились из глаз.

Столько лет я держала это в себе. Столько лет представляла, как скажу ему эти слова, а на деле… Было безумно больно, стыдно, горько. Безнадежно!

Молчание затянулось, я опустила голову и шестым чувством ощущала на себе взгляд Сергея. В какой-то момент я не смогла выдержать такого накала эмоций и чувств, вскочила со стула, схватила свое пальто и бросилась к двери. Пусть делает теперь с этой правдой все, что хочет! Я не могу больше держаться и делать вид, что мне все равно. Меня разрывало на части изнутри, мне хотелось забиться в укромный уголок и плакать. Да, я родила Марка втайне ото всех, воспитывала его одна и барахталась, как могла, а в груди все это время была такая пробоина, что выть хотелось от этой боли.

Сергей догнал меня у самого выхода, резко дернул за руку и повернул к себе лицом. Я прикрыла глаза и, прижимая к себе сумку, сотрясалась всем телом от беззвучных всхлипов. Меня душили слезы. Мне было холодно, одиноко, больно, я ненавидела себя в эту минуту, что не смогла в самый главный и ответственный момент взять себя в руки. Казалось, что я не выдержу всех нахлынувших на меня чувств и воспоминаний…

Внезапно я ощутила, как мое хрупкое тело заключили в объятия. Сергей крепко прижал меня к себе. Это продлилось недолго, всего несколько секунд, но я и в самом деле как-будто пришла в себя: бешеное сердцебиение утихло, а ко мне вернулось самообладание.

— Успокоилась? А теперь давай вернемся к столу и серьезно поговорим. Хватит от меня бегать, — негромко произнес он. — Мы вместе найдем выход из сложившейся ситуации. Ради Марка и его благополучия тебе придется взять себя в руки, — я смотрела на него, не мигая, чтобы на глаза вновь не навернулись предательские слезы.

Сергей прав. Ради Марка и его дальнейшего благополучия нельзя опускать рук. Ведь раньше же я как-то со всем справлялась одна. А теперь, когда правда открылась, по идее, мне должно было стать легче, только это почему-то было совсем не так.

— Идем? — он окинул взглядом мои дрожащие губы и я кивнула.