Королева в тени - Анна О'Брайен Страница 36

Томас Холланд взялся за руководство хозяйством поместья Солсбери очень рьяно, вцепившись в это дело, как изголодавшаяся крыса в засохшие обрезки сыра. Бывший пожилой управляющий ушел на покой, и Томас разом взвалил все дела и проблемы мрачного, разрушающегося и продуваемого сквозняками особняка в Бишеме на свои намного более крепкие плечи.

Я была поражена той точностью, с которой он выполнял каждую свою обязанность. В том, что рыцарь стал главным распорядителем в конторе управляющего огромным хозяйством крупного магната, не было ничего унижающего его достоинство. Напротив, эту должность можно было считать для сэра Томаса Холланда шагом вперед. И Томас оказался совершенно прав: если он мог повести людей за собой в сражение, то смог найти и общий язык с прислугой всех уровней, от самого низкого до самого высокого, завоевав ее уважение, где нужно рявкая своим командным голосом, а где используя меткое словцо – что-нибудь из солдатского жаргона. Если он чего-то не знал, он спрашивал. С членами совета Уилла он общался с достоинством, к матери Уилла обращался с холодной благопристойностью, которая ей очень нравилась, в то время как его бабушке он всегда старался угодить, бессовестно, но очаровательно. В разговорах с Уиллом он был почтителен, но твердо отстаивал свое мнение. В общем, все они здесь практически плясали под его дудку.

В этом человеке открывались неведомые глубины, целый ряд талантов, о которых я за время нашего с ним недолгого знакомства даже не догадывалась. Вероятно, он и сам о них ничего не знал до этого, но его постоянное совершенствование в новом для себя деле вызывало мое восхищение и при этом еще больше усиливало мое замешательство.

А как же его чувства ко мне? Нужно сказать, что вел он себя в отношении меня просто образцово. Как и я по отношению к нему. В таком положении ничего, что могло бы оскорбить Уилла, между нами не было.

Впрочем, поначалу вдовствующая графиня Кэтрин была более чем подозрительна на этот счет.

– Я этого не одобряю. Это ваших рук дело, Джоанна?

– Вот уж точно нет, – легкомысленно ответила я, как будто все это вообще не имело для меня значения. – Я никогда не считала сэра Томаса подходящей кандидатурой для этих задач. Ваш сын сам принял его предложение. И король тоже счел это удачной идеей. И если вам угодно принять меня за женщину, которая желает дискредитировать благородство своего происхождения, допуская какого-либо рода крайности под собственной крышей, то вы меня просто плохо знаете.

Так мы и жили, донельзя прилично, точно монашки в женском монастыре. Будущее представлялось мне в тумане. Я знала, что вечно такое состояние спокойствия продолжаться не может. Это определенно напоминало мне затишье перед бурей, которое я как-то наблюдала много лет тому назад, когда после зловещей полной тишины налетел разрушительный шквал и хлынули потоки воды, каких и представить себе трудно.

Иногда я чувствовала на себе взгляд Томаса, который сверлил мне спину между лопаток. Однажды он слегка прикоснулся ко мне, передавая за столом салфетку, чтобы я вытерла пальцы, и между нами словно проскочил электрический разряд. Но это мгновенно прекратилось, потому что я уронила салфетку. Он поднял ее с пола, аккуратно сложил и вернул на место, положив возле моего ножа.

Никакого скрытого смысла. Все совершенно случайно.

К концу первого месяца такого существования, когда я начала скучать по удобствам и роскоши, которые мой кузен Эдуард привносил в обновляемый им Виндзорский замок, Уилл по простоте своей душевной начал предлагать нашему управляющему кандидатуры подходящих, по его мнению, невест. А Томас, как мне показалось, начал прислушиваться к этим предложениям. Я и сама тоже прислушивалась к ним, леденея от досады.

С другой точки зрения, не это ли самый лучший выход для всех нас?

В эти дни я узнала себя с худшей своей стороны. Я не могла заполучить Томаса Холланда, но и не желала своими руками отдавать его какой-то другой женщине. Ревность с ее зелеными глазами была прежде мне незнакома; в своей привилегированной жизни мне раньше не доводилось хотеть чего-то, принадлежащего кому-то еще. И сейчас я испытывала весь дискомфорт этого чувства и сопровождающую его мучительную ярость.

Тем временем король с большим энтузиазмом, заразившим также его рыцарей и высшее военное руководство, планировал новую кампанию во Франции.

Когда речь непосредственно зашла о том, что Томас, воспользовавшись этой новой возможностью, может вновь уйти на войну и никогда не вернуться оттуда, я стала беспокойной, меня подмывало успеть больше сказать и больше сделать. Моя честь подсказывала мне, что я должна молчать. Долг говорил, что мне следует держаться от него как можно дальше во всем, что не касалось ежедневных потребностей нашего большого дома и хозяйства. Трудно сказать, было ли это романтическое томление или просто неуправляемое желание, но только это чувство погнало меня искать его под мрачные своды большого погреба, где он с одним из своих помощников пересчитывал бочки с вином и полутуши засоленного мяса. Единственным моим оправданием было…

Нет, не было у меня никаких оправданий, кроме разве что необходимости хоть как-то приобщиться к сфере обязанностей, которые он сам на себя возложил.

– Миледи? – сказал он, отрываясь от списка, который держал в руке.

– Сэр Томас.

– Могу я вам чем-нибудь помочь? – Особого энтузиазма в его голосе я не заметила.

– Думаю, да.

– Тогда я к вашим услугам, миледи, – сказал он, а затем добавил, обращаясь к своему подчиненному: – Возьми это и передай нашему повару. Он скажет тебе, где мы с тобой ошиблись в наших подсчетах. А заодно попроси его объяснить недостачу шести больших бочонков доброго бордоского вина. – Когда слуга удалился, он продолжил: – А теперь с вами, миледи. Не могу придумать, зачем вам понадобилось отправляться в собственный винный погреб в это время дня.