Пока дышу, я твой - Сандра Фремптон Страница 36

— Соренза, я уверена, что этому есть разумное объяснение. Неделай выводов, пока не услышишь, что он тебе скажет.

Она терпеливо слушала Изабелл, которая перезвонила сразу жепосле выпуска новостей, вежливо соглашаясь с кузиной и убеждая ее, что с нейвсе в полном порядке. После разговора она долго сидела за столом в своей кухне,пытаясь понять, что происходит. Но так и не пришла ни к какому решению.

Группа журналистов, пробравшихся в гущу событий, передавалаподробный отчет о спасательных работах, проводимых на месте стихийногобедствия. В репортаже было особо отмечено, что в экстремальных условияхоказавшиеся здесь туристы проявили незаурядную смелость, помогая пострадавшимместным жителям.

Сердце Сорензы чуть не выскочило из груди, когда онанеожиданно увидела в кадре Николаса. Она напряглась, нервы ее натянулись какструны. Он помогал извлекать пожилого мужчину из-под обломков лачуги, которая,видимо, служила ему домом, пока на нее не свалилась огромная кокосовая пальма.Часть крыши упала так, что он оказался как бы под навесом и практически непострадал.

И тут взгляд Сорензы выхватил из толпы суетящихся людейзнакомую пышнотелую брюнетку, которая, совершенно не стесняясь камеры,бросилась на шею Николасу и припала к его губам. Затем показали маленькуюдевочку, которая прижимала к себе белого ягненка. Но перед глазами Сорензыпо-прежнему стояли две обнявшиеся и целующиеся фигуры.

Она судорожно перевела дыхание. Даже Изабелл вынуждена былапризнать, что поцелуй отнюдь не выглядел дружеским.

Конечно, Соренза понимала, что брюнетка имела полное правонаходиться там, ведь пострадавший Марк Коул и его жена были ее друзьями. Да иНиколаса она знала уже очень давно. Но поцелуй...

У Сорензы заломило все тело, как при гриппе, но это был невирус. Впрочем, может, и любовь можно назвать вирусом?

Так как же быть с тем решением, которое она приняла всегодвадцать четыре часа назад? Надо было срочно заставить себя руководствоватьсялогикой и здравым смыслом. Что очень трудно сделать, когда не только она, а ещесотни тысяч людей видели на экранах своих телевизоров, как человек, которогоона любит, обнимает другую женщину...

Стоп! Во-первых, эта женщина сама повисла на нем. Во-вторых,Николас наверняка объяснит, почему эта особа посчитала себя вправе вести себя сним так, а не иначе. Невозможность связаться с ним немедленно и спросить, что,черт возьми, происходит, бесила Сорензу.

Молодая женщина встала и решительно направилась в ванную.Умывшись холодной водой, она выпрямилась и взглянула на себя в круглое зеркалонад раковиной. Оттуда на нее смотрели опухшие от слез глаза, и даже самыелюбящие родственники отметили бы сейчас, что ее лицо, все в красных пятнах,выглядит ужасно.

Все, с меня хватит! — решила Соренза и, набрав в легкиепобольше воздуха, произнесла вслух:

— Я устала. Я больше не буду плакать. Ник скоро позвонит, ия прямо спрошу его обо всем. Я не собираюсь притворяться, будто ничего невидела. Я посмотрю ему в глаза и сразу пойму, если он лжет.

Хотя ее первым желанием сейчас было убежать, убежать отвсего — от обязательств, от выяснения отношений, от Ника, от любви, Сорензапонимала, что это не выход. Она взрослая женщина, а не напуганный,растерявшийся ребенок, потерявший родителей, или подросток, чью любовьбезжалостно втоптали в грязь. Она должна пройти через это испытание с гордо поднятойголовой. Никаких истерик, но и никакого притворства. Она выложит ему всеначистоту.

Соренза внезапно вспомнила, как часто закрывала глаза наизмены Саймона, не веря в его подлость. Но Саймон, как утверждал Николас, былморальным уродом с неустойчивой психикой. Ник... О, Ник! Пожалуйста, сделайтак, чтобы у меня не осталось никаких сомнений!

Он позвонил на следующий день.

— Я лечу домой, Соренза.

Ей понравилось, как он сказал «домой». Но она не позволиласебя обольщаться на его счет.

— Самолет прилетает в семь вечера во вторник.

— Хочешь, я встречу тебя? — предложила Соренза.

— Я надеялся, что ты так скажешь.

Николас улыбался, она чувствовала это, и на мгновениеСорензу охватило негодование: как он смеет веселиться, когда она чувствует себясамой несчастной на свете!

— Как идут восстановительные работы? — поинтересовалась она.

— Нормально. Конечно, тяжело смотреть на бедных, которыепотеряли последнее, что у них было. Но они все такие дружные и сплоченные.Семья здесь много значит, и это главное.

— А Марк? — осторожно спросила Соренза.

— Врачи, которых привез с собой его отец, говорят, что естьнадежда на выздоровление. Но все будет зависеть от результатов обследования,которое можно провести только в Штатах. Соренза... — Голос Николаса стал бархатным.

— Его отец? — прервала она его. Она не должна таять от егонежных интонаций, только не сейчас! — Выходит, кроме жены там есть и ещеродственники?

— Конечно. И даже кое-кто из друзей. А что, что-нибудь нетак? — встревожился он.

Все не так!

— Не так? — переспросила Соренза. — Нет, все в порядке, —солгала она.

— Я не верю тебе, но мне пора идти. Береги себя, любимая. Допослезавтра. Я люблю тебя.

— А я — тебя.

Хоть это было правдой. Почему всегда случается так, чтосамый близкий человек ранит тебя сильнее всех? Соренза закрыла глаза.Интересно, Ник тоже причинит ей боль? Что до нее, то она уже обидела его в деньотъезда.