Позови меня - Барбара Картленд Страница 35

Никто не мог сейчас выглядеть более сильным и могучим, чем он: его насквозь промокшая рубашка не скрывала ширину его плеч, силу его рук и атлетическое сложение. Под мокрыми брюками угадывались узкие бедра, и Марина видела, что он необычайно силен, и если ему случится драться, то противнику придется нелегко.

— Если вы имеете в виду меня, — сказал с улыбкой Уинстон, — то вы забыли две очень важные строчки из этого же стихотворения.

— Какие?

Но короток миг торжества,

Знаю — сейчас упадет он

на твердую землю -

Манит его роковая судьба!

Он рассмеялся.

— Другими словами: «Гордыня приходит перед падением», и эту мудрость нужно всегда помнить.

— А почему это вы должны упасть? — спросила Марина. — Я думаю, вы никогда не упадете.

— Надеюсь, что вы правы, — ответил он. — Но человек не должен быть слишком самонадеянным или считать себя непобедимым.

— Я никогда бы не отважилась так думать, — согласилась Марина, — но вы — совсем другой! Вы всегда будете идти своим путем, всегда будете готовы сделать невозможное и превращать поражение в победу.

— Сейчас вы опять похожи на сладкоголосую сирену, которая завораживает Улисса своей песней. Наверное, самое опасное, что может женщина сделать мужчине, — сказал Уинстон со смешливой ноткой в голосе, — это уверить его, что он непобедим и всегда могуч. — Он глянул в широко открытые глаза Марины и добавил: — Но это и самое лучшее, что она может сделать, потому что большинству мужчин просто необходимо иметь кого-то, кто бы верил в них, так как сами они боятся верить в себя.

— Я верю в вас! — со страстью сказала Марина.

— Почему же?

— Мне кажется, вы всегда будете добиваться в жизни того, чего хотите. И я думаю также, что вы хотите того, что будет помогать другим и приносить большую пользу всем людям.

Она вообще-то не знала точно, о чем говорит, но слова находились как-то сами собой.

Наступило молчание. Потом послышался голос Уинстона:

— Спасибо, Марина, вы заставили меня решиться на очень важное для меня дело.

Больше они не разговаривали, так как Уинстон, казалось, весь сконцентрировался на лодке и ее двигателе. Снова принялся лить дождь, и Марина вся съежилась и притихла.

Уже было далеко за полдень, когда они наконец добрались до своей пристани — буквально приползли со скоростью меньше трех узлов. Механик уже ждал их, и Уинстон рассказал ему о своих злоключениях. Пока он возбужденно описывал подробности, Марина стала взбираться по ступенькам к вилле.

Она еле передвигалась в своих промокших юбках, и Уинстон скоро догнал ее.

— Вам обязательно нужно принять горячую ванну, — твердо сказал он, — но сначала нужно выпить чего-нибудь крепкого.

Несмотря на ее протесты, он привел ее в комнату, где на столике стоял поднос с бутылками.

— Я испорчу вам весь ковер! — пыталась она защититься.

— Это лучше, чем подхватить воспаление легких! — отвечал он. — Выпейте вот это — все до последней капли!

Это был коньяк — он опалил ей горло как огнем, но раз Уинстон приказал ей выпить, она подчинилась.

Потом она поднялась наверх, где служанка уже приготовила ей ванну, и, сбросив мокрую одежду, Марина с наслаждением погрузилась в горячую воду и долго сидела там отогреваясь.

Потом ей пришлось еще сушить волосы, и она спустилась вниз лишь через несколько часов — в вечернем платье — и нашла Уинстона в той комнате, где обычно обедали зимой.

Здесь был камин, и, когда Марина вошла, в нем уже ярко горели поленья. Перед камином стоял накрытый стол.

При ее появлении Уинстон встал.

— Если вы не хотите есть, то я голоден, как волк! Марина смущенно улыбнулась.

Теперь, когда они вернулись на виллу, ей было трудно не вспоминать о том, как он ее поцеловал. Она думала об этом, пока лежала в ванне, и убеждала себя, что не нужно придавать этому случаю такого большого значения. Просто он был так доволен собой, когда ему удалось починить двигатель, что должен был на кого-то излить свою радость, а она стояла рядом — вот и все.

Для нее случившееся было откровением, но для него — она была уверена — это было не более чем просто дружеское объятие. Так мужчина может подхватить ребенка и закружить его — просто от хорошего настроения.

Слуги внесли еду, и по комнате распространился такой аромат изысканных блюд, что Марина сразу поняла, как страшно она проголодалась.

— Вы представляете себе — уже больше семи часов! — воскликнул Уинстон. — Столько времени прошло, как мы завтракали, и если это можно считать ужином, то обед для нас безвозвратно потерян!

— Для меня не будет потерян, — улыбнулась Марина. — Я никогда еще так не хотела есть, с тех пор как сюда приехала.

— Я собирался угостить вас обедом на Искье, — сказал он, — ну да ничего, мы поедем туда как-нибудь в следующий раз. Завтра же мы будем благоразумны и съездим на Капри — он всего в трех милях отсюда. И если мы снова сломаемся, то вокруг будет масса людей, чтобы спасать нас.

— А я нисколько не испугалась, — сказала Марина.

— Вы хотите, чтобы я сказал вам, как хорошо вы держались? — спросил он. — Любая другая женщина начала бы плакать и причитать, а многим было бы по-настоящему страшно.

— Я испугалась только сначала — думала, у меня начнется морская болезнь, — призналась Марина, — это было бы так неприлично.

— И очень неромантично! — весело добавил он. Ей показалось, что он на мгновение задержал взгляд на ее губах, и она залилась румянцем.

Он настоял, чтобы она выпила за ужином вина, а потом еще и ликера.

После ужина он заставил ее усесться с ногами на бархатный диван, стоящий перед камином, и накрыл меховым пледом.

— Но мне сейчас не холодно, — слабо возразила Марина.

— А я боюсь, вы можете подхватить простуду, — ответил он. — Средиземное море иногда может быть таким непредсказуемым и предательским! Оно меняет настроение, как женщина.

— А что, разве мы все такие непредсказуемые? — с любопытством спросила Марина.

— Да, большинство женщин таковы, — ответил он, — но именно этим они и привлекают мужчин. Если бы не их постоянная смена настроений, мне с ними было бы очень скучно.

Марина улыбнулась и уютно свернулась калачиком среди шелковых подушек.

— Я слишком устала и слишком довольна, чтобы менять сейчас свое настроение лишь ради того, чтобы развлечь вас, — лукаво сказала она. — Но напомните мне об этом завтра, и я обязательно проявлю в чем-нибудь свою непредсказуемость.

Она говорила это легко и весело, но после слова «завтра» подумала — а будет ли оно? Будет ли она с ним завтра непредсказуемой или уже какой-нибудь другой?