Золотая гондола - Барбара Картленд Страница 35

Словно не в силах устоять перед таким добродушием, сэр Харвей рассмеялся в ответ.

– Вы правы, – сказал он. – Но нам только что пришлось протискиваться через эту melee [8], где нас изрядно помяли, и это сделало меня раздражительным. Сожалею о своей несдержанности, сударь.

– Позвольте мне еще раз извиниться перед вами, сударыня, – обратился человек в зеленом камзоле к Паолине, сопровождая свои слова изысканным поклоном. Она в ответ сделала глубокий реверанс, недоумевая, каким образом сэру Харвею удастся продолжить этот разговор, который казался ей исчерпанным. Ей недолго пришлось теряться в догадках. Они уже собирались уйти, как вдруг сэр Харвей спросил:

– Если не ошибаюсь, вы – граф Леопольдо Риччи?

– Да, это мое имя, – ответил человек в зеленом камзоле. – Но я думал, что во время карнавала мы все сохраняем инкогнито.

– Мы вправе на это надеяться, – отозвался сэр Харвей. – Но так получилось, что я должен был вас разыскать. Герцог Феррары, с которым моя сестра и я близко знакомы, попросил меня найти вас, как только мы прибудем в Венецию.

– Вы знаете герцога?! – воскликнул граф в изумлении.

– Да, и очень хорошо, – ответил сэр Харвей. – Он предоставил нам свой корабль, чтобы доставить нас сюда, и поручил мне передать вам несколько важных сообщений.

– В таком случае я непременно должен их выслушать, – произнес граф с улыбкой. – Почему бы нам не зайти в винную лавку и там спокойно посидеть вместе? Для меня будет большой честью выпить с вами по рюмочке вина.

– С удовольствием, – отозвался сэр Харвей.

– Тогда проводите нас, – сказал граф.

Сэр Харвей взял Паолину под руку, и они направились в сторону винной лавки. Девушка почувствовала, как его пальцы крепче сжали ее руку, словно он забавлялся тем, что все вышло именно так, как он рассчитывал. И она тоже не могла сдержать улыбки, видя его дерзость.

Они зашли в лавку, принесли вино, и Паолина заметила, как кто-то под столом слегка наступил ей на ногу, словно сэр Харвей хотел напомнить ей, что в ее же собственных интересах ей следовало быть как можно более любезной с графом.

– Я видела снаружи ваш дворец, сударь, – обратилась она к нему с волнением в голосе. – Он великолепен.

– Мой дед истратил на него целое состояние, – ответил граф. – А где вы остановились?

Сэр Харвей назвал ему адрес, после чего, глядя на Паолину, граф спросил:

– Могу ли я удостоиться чести быть вашим гостем, или, может быть, вы согласитесь доставить мне удовольствие и отобедать у меня в один из ближайших вечеров?

– Я безоговорочно принимаю ваше приглашение, – ответил с улыбкой сэр Харвей, – но я не знаю, каковы намерения моей сестры.

– Мы должны выбрать вечер, когда она будет свободна, – вставил граф прежде, чем Паолина успела что-либо ответить. – Я был бы счастлив показать вашей сестре скульптуры и картины, собранные в моем палаццо. Как коллекция они уникальны.

– Мне это будет очень приятно, – произнесла Паолина.

Сэр Харвей вдруг поднялся с места.

– Прошу прощения, но я должен на минуту отлучиться. Я заметил там, в толпе, одного своего друга, с которым мне нужно перемолвиться словечком. Не могли бы вы, господин граф, позаботиться о моей сестре, пока я не вернусь?

– Весьма польщен оказанным мне доверием, – ответил он. – Обещаю, что со мной она будет в полной безопасности.

Сэр Харвей удалился будто бы для того, чтобы поговорить с приятелем, который, как догадалась Паолина, существовал только в его воображении. Едва девушка разгадала его уловку, ее охватила робость, все те слова, которые она собиралась сказать графу, в одно мгновение вылетели у нее из головы. Она могла только сидеть без движения, уставившись сверху вниз на букет цветов, лишившись дара речи и чувствуя себя ужасно неловко.

– У вас чудесные цветы, – мягко произнес граф.

– Мне подарил их только что какой-то незнакомец, – отозвалась Паолина. – Он поцеловал мне руку и затем вручил этот букет.

– Сказав, конечно, что эти цветы для самой прекрасной дамы в Венеции, – с улыбкой закончил за нее граф.

– Но откуда вам это известно? – осведомилась Паолина.

– Этим комплиментом принято удостаивать на карнавале любую женщину, если она так же прекрасна, как вы, – ответил Леопольдо, взгляд его был не менее выразительным, чем его слова.

Паолина опустила глаза, от души надеясь, что с помощью маски ей удастся хоть немного скрыть свое стеснение. Граф, слегка подавшись вперед, положил руки на стол.

– Расскажите мне о себе, – предложил он. – Вы не итальянка?

– Нет, я англичанка.

– Я так и думал. По вашим золотистым волосам, по всему вашему облику я сразу понял, что вы вряд ли можете быть одной из моих соотечественниц. Однако вы владеете итальянским почти безупречно.

– Я... – начала было Паолина, но тут же остановилась. Девушка хотела сказать, что прожила несколько лет в Италии, однако не была уверена, следовало ли ей упоминать об этом, учитывая, что она выдавала себя за сестру сэра Харвея. Поэтому она не слишком убедительно вставила вместо этого первое, что ей пришло на ум: – Я в свое время изучала этот язык.

– И достигли в нем совершенства, – заявил граф восхищенно. – Но не будем говорить о таких скучных вещах. Для меня достаточно видеть ваши глаза. Как странно, что они вовсе не голубые, как следовало бы ожидать!

– Нет, они темно-карие, – отозвалась Паолина.

– Удивительное сочетание, которое можно объяснить только непостижимой прихотью богов! Один ваш мимолетный взгляд может вознести человека до небес или низвергнуть его в бездну ада, – пробормотал он тихо, его лицо вплотную приблизилось к ней. Паолина невольно прикрыла глаза длинными ресницами и опустила голову, чтобы скрыть румянец, заливший ее щеки.

Тем временем граф, окинув взглядом площадь, заметил возвращавшегося сэра Харвея и быстро произнес:

– Когда я смогу увидеть вас снова? Умоляю, не мучайте меня, заставляя ждать. Приходите ко мне на обед сегодня вечером.

– Я не знаю, куда намеревался пойти мой брат, – ответила Паолина.

– Во время карнавала все приглашения – дело желания, их можно перенести на другое время, изменить решение или вовсе забыть про них. Никто не станет возражать, не будет никаких обид или упреков. Дайте мне слово, что придете.

Его настойчивость оказывала на Паолину почти гипнотическое воздействие, и все же она не торопилась с согласием. Предчувствие подсказывало ей, что она тем самым связывала себя, и прежде чем девушка успела ответить, сэр Харвей появился рядом с их столиком.

– Мне едва удалось его застать, – произнес он нарочито громко.