В атмосфере любви - Карен Темплтон-Берджер Страница 35

Допотопный кассовый аппарат с громыханием отстучал итоговую сумму, включая налог: девяносто шесть долларов и семьдесят семь центов.

— Записать на счет дедушки? — спросил Блэкшир.

— Что? Нет-нет, — сказала она, доставая из сумки кошелек, — я расплачусь наличными.

— В таком случае, вам полагается подарок.

Он достал из-под прилавка белую фирменную кепку маляра и положил поверх всей кучи. Гвин даже не стала убирать мелочь в кошелек, просто засунула в карман джинсов, как ребенок, купивший леденцы в кондитерской. Потом широко улыбнулась и водрузила шапочку на голову.

Блэкшир достал откуда-то тележку, погрузил на нее покупки, и Гвин покатила тележку на улицу, а потом вниз по ней, к фургону. Возвращая тележку, она увидела, что хозяин, наклонившись, устанавливает в витрине еще одно объявление. Оставив тележку у прилавка, Гвин направилась к двери и остановилась у окна, чтобы поблагодарить старика за помощь. Тот выпрямился, держась рукой за спину.

— Староват я стал для такой работы, — с улыбкой сказал он. — Вы не знаете никого, кому нужна работа, мисс Гвинет?

— Работа?

— Да. Мальчишка, что работал у меня, уволился на прошлой неделе, а перед праздниками будет большая суета.

— А какая оплата?

— Ну… — Мистер Блэкшир потер подбородок. — Много я платить не могу, но зато предлагаю гибкий график. И скидку на все товары.

Гвин подошла к окну, достала объявление и протянула его удивленному хозяину.

— Когда мне приступать?

Итак, она ухнула кучу денег на краску для ремонта дома, в котором пробудет чуть больше месяца. А точнее — гостиницы, которую следовало бы продать. Впрочем, перед тем как продавать, ее все равно надо ремонтировать. Кто на нее польстится в таком запущенном состоянии?

О своих планах покрасить стены вестибюля Гвин обмолвилась только Мэгги, когда рассказывала о договоренности насчет работы у Блэкшира. А когда она начала двигать мебель в вестибюле, скатывать ковры и расстилать защитную пленку, в доме никого не было. Экономка повезла деда на консультацию к врачу в Лаконию, соседний городок, сестры-близнецы укатили с соседкой в Манчестер за покупками. Гвин почти закончила красить одну стену, когда ее застали за этим занятием.

— Ты просто поразительная женщина, — раздался голос из коридора у задней двери.

Гвин едва не перевернула лоток с краской. И едва не свалилась вместе с этим лотком с лестницы, такой старой, что она вполне могла быть сколочена из досок Ноева ковчега. На мгновение она встретилась взглядом с Алеком. Но только на мгновение: еще чуть-чуть, и у нее закружилась бы голова.

Алек был без очков, волосы растрепаны ветром. Темно-зеленый пуловер придавал его глазам цвет лесной чащи, в которой Гвин была не прочь заблудиться. Но он отверг ее. Пусть у нее нет денег, зато у нее есть гордость.

— Почему ты вернулся? — спросила она, не глядя на него и надеясь, что ее голос звучит равнодушно.

Прикусив нижнюю губу, она опасно вытянулась в сторону, чтобы захватить валиком возможно большую площадь стены, не передвигая лестницу.

— Мне стало скучно, — ответил он и добавил: — Сначала надо прокрасить кистью углы.

— Хочешь заняться этим? — Гвин повернулась, угрожающе направив на него валик.

— Не хочу. Но из эстетических соображений придется.

— Какая самоуверенность, — сказала Гвин, продолжая работать валиком.

Она не привыкла к физической работе, поэтому спина и руки у нее уже заныли. А еще оставались три стены — три больших стены, которые надо покрасить. Еще одна пара рук была бы очень кстати. Но Гвин ни в коем случае не собиралась признаваться в этом. Она бросила на Алека взгляд через плечо.

— Не знаю, следует ли позволять тебе принимать участие в этой работе. Здесь и сейчас. Тебе хватит пространства?

— Пространства? — переспросил он.

Краем глаза Гвин заметила, что он сделал шаг к лестнице.

— Да, пространства. Ты ведь говорил в среду вечером, перед отъездом, о необходимом пространстве.

— Ах, ты об этом, — услышала она его голос где-то в районе своего правого колена. Обеспокоенные глаза встретили ее беглый взгляд. — Все еще сердишься на меня?

Этого Гвин не ожидала. Она поспешно снова перевела взгляд на стену и принялась работать валиком изо всех сил.

— Я и не сердилась, Алек, — сказала она срывающимся голосом. Дрожь в голосе можно отнести на счет физической работы, успокоила себя Гвин. Она чувствовала, что Алек продолжает смотреть на нее. Опуская валик в лоток, она осмелилась снова на него взглянуть. — Послушай, Алек, давай будем считать, что того разговора в среду просто не было, хорошо? Тогда все произошло импульсивно.

Что-то изменилось в туманных зеленых глазах.

— Так ты отказываешься от того, что тогда сказала насчет?..

— Насчет того, что хочу спать с тобой? — закончила фразу Гвин, не желая, чтобы он произнес эти слова. — Нет, не отказываюсь. Но ты был прав. Подумав, я поняла, что это было бы неразумно для нас обоих.

Алек поднял руку, сжал ее запястье и тут же выпустил, как будто это прикосновение ужалило его.

— Хорошая девочка, — сказал он, и теперь Гвин почувствовала себя ужаленной. — Я надеялся, что благоразумие возьмет верх.

Неожиданно хлипкая стремянка пошатнулась. Гвин с испуганным возгласом качнулась вперед и уперлась ладонями в свежевыкрашенную стену.

— Какого черта ты мне мешаешь? — возмутилась она, вытирая руки тряпкой.

— Я вернусь, как только переоденусь. — Алек был уже на пути к двери. — Постарайся ничего больше не испортить за эти десять минут, хорошо?

Несколько лет назад за подобное замечание Гвин осыпала бы его градом язвительных слов. Но сейчас она могла лишь стоять и смотреть ему вслед, как влюбленная дура. С липкими руками.