Бедная богатая девочка - Тори Андерсен Страница 35

— Не надо так говорить. Мы все были… такими, какими были. Я ни в чем тебя не виню.

— Я рада. Я рада, что ты наконец обрела дом.

— Мама, не надо так.

Но Эмили понимала, что Иден права. Она действительно чувствовала себя здесь как дома, и, казалось, что все остальные, включая кухарку и горничную, воспринимали ее теперь как полноправного члена семьи и не допускали мысли, что племянница тети Ло может куда-то уехать. А когда Иден спросила, собирается ли Эмили снять квартиру или, может быть, вернуться в Вашингтон, тетушка Ло подняла такой хай, что на шум сбежались все домочадцы и ее пришлось успокаивать. Иден больше не имеет права распоряжаться судьбой дочери! Эмили здесь хорошо, и она сама теперь решает, где ей жить! А если Иден считает, что ее дочь пренебрегает правилами приличия, задержавшись в их доме, пусть эти архаичные правила Иден применяет в своем доме! Эмили остается здесь, пока не выйдет замуж, и точка!

Странные люди, думала Эмили. Совершенно непонятно, что и для чего они делают, когда на них нужно обижаться, а когда прощать. Их жизнь и поступки порой кажутся хаотичными, бессмысленными и противоречивыми.

А может, ее собственная привычка искать во всем какой-то смысл просто лишняя обуза, которую она берет на себя? Нет ни в чем никакого смысла, просто все Флетчеры живут так, как умеют и как хотят. Может, в этом-то и заключается главный смысл?

— Не будем спорить. Я пришла сказать тебе, что уезжаю. Надеюсь, мы будем видеться. И если ты соберешься замуж за Тамерлейка или за кого-то еще, то, надеюсь, позовешь меня на свадьбу. По крайней мере, оповестишь до или после…

— Мама! — вымученно воскликнула Эмили.

— Извини. Опять я что-то не то говорю.

К ним в комнату осторожно, крадучись вошла тетя Ло и, прижав руки к груди, остановилась в дверях.

— Бог ты мой, какая красотища! Ты готовишь выставку, Эми? Подожди, но, мне казалось, ты училась на юридическом?

— Да, — польщенно улыбнулась Эмили, — это просто для души.

— Ничего себе «для души»! Тебе надо выставляться, деточка! И продавать. — Она принялась восторженно перебирать листы. — Да. То-то я смотрю, притихла, никуда не выходит, в доме тишина. Да еще моей вертихвостки почти неделю нет.

— А куда она делась? — Эмили вспомнила, что действительно давно не видела Сандру.

— А ну ее! — Тетя махнула рукой и повернулась с одной из акварелей к окну. — Одно другого не лучше. Наконец-то они расстались с этим небритым байкером. Ну красота!

— Дэвидом?

— Да. Она нашла себе другого. Вчера позвонила, сказала, что живет у него и не придет еще долго. Да вы знаете этого парня.

Иден и Эмили переглянулись.

— Откуда мы его можем знать? — Иден пожала плечами.

— Он приходил в понедельник и разговаривал с тобой, Иден. Тогда-то эта продувная девчонка с ним и познакомилась.

Иден удивленно подняла брови.

— Ричард? Этот дворняга из бара?

— Точно! А я все не могла вспомнить, как его зовут! И представляете…

— Сандра теперь живет у Ричарда? — Эмили показалось, что внутри что-то лопнуло, словно воздушный шар. Но вместо ожидаемой привычной боли наступило огромное облегчение. — Сандра и Ричард!..

— Ага. — Ло стрельнула в нее хитрым взглядом и снова сделала простодушное лицо. — Представляете, познакомились в понедельник, а во вторник уже… А что? Что вы смеетесь?

Эмили посмотрела на мать и, прочтя в ее глазах отражение собственных мыслей, принялась хохотать. Иден тоже засмеялась. Это было просто великолепно и не поддавалось никаким комментариям! Сандра молодец! Наверное, ей был нужен именно такой парень, а вовсе не Дэвид и не Тамерлейк. Ричард тоже не промах: сделал предложение Эмили, а на следующий день уже спал с ее кузиной.

— Это просто супер!

— Потрясающе. У меня нет слов! — согласилась с ней Иден.

— А что смешного-то, девочки? Я что-то пропустила? — озадаченно спросила Ло.

Но в ответ услышала лишь новый взрыв смеха.

Иден уехала домой, и Эмили неожиданно почувствовала себя совсем одинокой. Листок, на котором Кларк написал номер рейса и телефон аэропорта, она теперь всюду носила с собой. Даже когда ложилась спать, клала его под подушку. От него едва ощутимо пахло Кларком. Этот почерк тоже частичка Кларка, оставленная на бумаге. В некотором роде это его произведение, плод его трудов. Смешно, конечно, и глупо, она никогда не была фетишисткой, но все равно от этих мыслей ей было легче. Словно плюшевого мишку, прижимала она к груди этот предмет, перед тем как уснуть. Словно рука самого Кларка всякий разложилась ей на сердце и согревала теплом.

Но сегодня сон почему-то не шел совсем. Было уже около трех ночи, а Эмили все лежала в кровати и бессмысленно смотрела в потолок. В самом деле, если рассматривать этот листок и этот запах как частичку Кларка, как тогда сосчитать, сколько частичек он оставил ей в те выходные, что они провели вместе?

Она вдруг свернулась калачиком и тихо застонала. Душа просила любви, тело — ласки, в постели неуловимо пахло любимым мужчиной. Что это? Она как кошка реагирует на запах и подчиняется требованиям тела. Инстинкты бьют через край.

А где же разум? Надо призвать его на помощь и сделать все возможное, чтобы решить проблему. Кларк не звонит. Это может означать две вещи: либо она ему больше не нужна, либо он считает ненужным себя.

Скорее всего, второе. Иначе он не уехал бы так далеко. Иначе не бежал бы как раненый зверь в самый дальний уголок, чтобы там пересидеть, переждать, пока утихнет боль. Если он сделал точно так же после развода… Что ж, это обнадеживает. Значит, для него эти два случая — предательство жены и, как он полагает, предательство Эмили — равноценные вещи. Значит, она ему дорога так же, как была дорога жена?

Кларк, как же ты не прав!

Ну а кто, кроме тебя, сможет ему это объяснить? — включился коварный внутренний голос, сейчас почему-то сильно напоминающий ей голос отца.

Не знаю, рассеянно ответила она ему и уставилась на листок.

Следующая мысль удивила ее донельзя: почему она ни разу не попыталась заглянуть, что там внутри? Ведь сквозь белое полотно бумаги явно проступают какие-то записи на внутренней стороне листа. Может быть, именно поэтому он и был сложен вчетверо.

Дрожащими руками она развернула лист.

«Дорогая Эмили, я…»(зачеркнуто). Чуть ниже еще одна запись: «Девочка моя любимая, я, конечно…»(снова зачеркнуто). Все перечеркнуто.

Строчки расплылись в ее глазах, а на ум пришел совершенно неуместный вопрос: читала ли это консьержка?

Всхлипнув, Эмили вылезла из постели и прошлепала по коридору в сторону дядиной спальни. Сейчас ее уже никто не смог бы остановить.

— Что там произошло? — раздался недовольный голос тетушки Ло на стук в дверь.