Отец моего жениха - Алайна Салах Страница 34

— Да что у тебя может быть серьезно, Дима? — я не удерживаюсь от горькой ухмылки. — У тебя же вся жизнь — шутка. Чужой труд для тебя — ничто, ответственность — ничто, чувства чужие — ничто. Девчонка же замуж за тебя собирается. Это что для тебя прикол такой? Во взрослого захотелось поиграть? Она свадебное платье себе выбирает и ужин готовит, а ты здесь со шлюхами обжимаешься. Ты же жизнь ей испортишь, пойми ты. Вот так, ни за что, просто потому что она тебе доверяет.

— Пап, ты все слишком остро воспринимаешь. Я Юлю люблю и ничего портить ей не собираюсь. Она со мной счастлива. Просто мне дома скучно, пока она за ноутбуком торчит.

— А как ты дальше жить с ней собрался? Если уже сейчас по девкам бегаешь?

— Как все живут, пап, — объявляет Дима с вызовом. — Ты и сам не без греха. Мама рассказывала, что пока вы были вместе, ты тоже гулял…

Да это просто вечер открытий какой-то. Ну Снежана. Получишь ты у меня и виллу в Италии, и Бали, и Израиль. Прямо завтра.

— Я гулял? — прищурившись смотрю на него, — Да у меня, сын, времени поспать не было, потому что я на двух работах вкалывал, чтобы у тебя пеленки и распашонки были. На кофе и сигаретах выживал, потому что ты орал ночами. И все ради того, чтобы вот это дерьмо выслушивать?

Гнев, воплотившийся в слова, постепенно стихает и холодный рассудок вновь возвращается ко мне. Надо заканчивать с пламенными речами. Никогда ими не славился.

— Значит, так, Дима. Ты свой лимит по карте знаешь. Счет этот оплатишь сам. Никаких привилегий в этом заведении у тебя больше нет. Захочешь чашку кофе выпить — готовь карту либо наличные. Предвосхищая твой запрос на деньги, отвечу — нет. Не получишь ни рубля.

— Пап, но у меня…

— Не моя забота. Помой посуду, шлюх своих заставь. В общем, выкручивайся как можешь.

Бросив последний взгляд на потерянное лицо сына, разворачиваюсь и иду к выходу. Нужно на воздух. И, пожалуй, неплохо будет выпить. И без сигареты сегодня не обойтись.

— Пап… Ты же Юле ничего не скажешь? — доносится издалека подавленный голос.

Разумеется, я не скажу. Я уже достаточно влез в их жизнь. Так, что до сих пор оправится не могу.

28

Юля.

Я просыпаюсь посреди ночи и часто дышу. Сердце бьется в груди с бешеной скоростью, а низ живота томительно скручивает возбуждением. Молотов-старший в очередной раз бесцеремонно ворвался в мой сон и вместо заставки с морем и пальмами устроил в нем настоящий Порнхаб. Мне определенно надо к психологу записаться. Оглядываю пустую подушку по соседству и понимаю, что Димы еще нет дома.

Чтобы пробуждение не прошло зря, иду в туалет, и когда возвращаюсь в спальню, то слышу щелчок открывающейся входной двери. Электронные часы показывают половину четвертого утра. Господи, когда я успела превратиться из веселой двадцати однолетней студентки в охраняющую постель наседку, а мой прекрасный жених - в ночного петуха?

Закутавшись в теплый плед, бреду в прихожую и, остановившись в дверях, наблюдаю за Димой. Он торопливо снимает кроссовки, вешает куртку и, остановившись у зеркала, быстро прочесывает пятерней волосы. Завидев меня а отражении зеркала, вздрагивает и тут же расплывается в улыбке.

- Ты почему не спишь, малыш?

Надеюсь, что о причинах моего пробуждения он никогда не узнает.

- Проснулась, когда ты вернулся, - и снова я вру. Нет, все же с таким образом жизни без ботокса в подмышки и ринопластики мне не обойтись.

- Чёрт, прости, не хотел тебя разбудить, - Дима подходит ко мне и, обняв, ласково целует в лоб. Его дыхание доносит запах алкоголя и приторную сладость, напоминающую дым кальяна, от которых во мне привычно растет раздражение. За последние пару недель у меня выработалась стойкая аллергия на эти запахи. Проявляется она в желании хорошо поскандалить.

По пути в спальню Дима стаскивает с себя футболку и швыряет её на диван; следом щелкает пряжка ремня, который тут же летит на пол. Моя аллергия стремительно набирает обороты и скрывать симптомы уже не получается.

- Ты мог бы не разбрасывать вещи? - гневно шиплю, подбирая с пола выброшенные джинсы. - Я по нескольку раз в день собираю по дому твою одежду. Неужели так сложно класть всё на свои места?

Дима смотрит на меня виноватым взглядом и, забрав из моих рук скомканные джинсы, молча уносит их в стирку. Возвращается в спальню, прижимает к себе и, слегка раскачивая нас из стороны в сторону, целует макушку.

- Где ты был, Дим? Время уже утро.

Мне не хочется выглядеть сварливой женой, но я, чёрт возьми, действительно устала. Это что, кризис пяти месяцев отношений? Такой есть вообще? Совсем другой представляла я себе нашу семейную жизнь. Если сейчас все так, то что будет дальше? Я всегда полагала, что главные составляющие отношений — это поддержка и ощущение спокойствия рядом с близким. А сейчас я, напротив, чувствую себя потерянной и одинокой.

- Малыш, ты чего? Я встретился с Саней и Лёхой. Мы посидели, поговорили, немного выпили. Прости, что так надолго оставил тебя. Завтра никуда не пойду - посмотрим киноху с попкорном. Леха, конечно, мальчишник в бане собирает на свой день рождения, но ты для меня важнее.

В его голосе столько раскаяния, что я чувствую непроизвольный укол совести: а не переборщила ли я? Ну, подумаешь, посидели с ребятами, заболтались, а я ссору провоцирую. И к вещам разбросанным докопалась. ПМС у меня что ли?

- Если хочешь, иди Дим, - освободившись от его рук, сажусь на кровать. - У меня завтра вечером все равно много работы, а у Лёши день рождения все-таки.

- Это уже вопрос решённый, Юль, - Дима залезает под одеяло и подтягивает меня к себе. - Прости, что заставляю тебя нервничать.

Через две минуты я слышу размеренное дыхание у себя над ухом и, убедившись, что Дима уснул, отодвигаюсь на край кровати. Обнимаю подушку и думаю над тем, почему длительное отсутствие секса совсем не вызывает у меня желание близости с ним. Напротив, я втайне радуюсь, что на нашу интимную жизнь наложен временный запрет. Прихожу к выводу, что это обида и раздражение на Диму делают свое дело. Именно поэтому я его не хочу.

Я сижу напротив Маринки в студенческой кафешке и, наблюдая как она с аппетитом поглощает второй кусок жирной пиццы, борюсь с желанием поделиться с ней своими проблемами.

- Ты почему не ешь? – спрашивает она с набитым ртом. - Пицца сегодня огонь.

- Аппетита нет, - и это чистая правда. Со всеми этими недосыпами и переживаниями, я, кажется, нарушила себе пищеварение. Джинсы, блин, как на жерди болтаются, и грудь уменьшилась. Последнее особенно удручает.

- Рассказывай, почему грустная такая? С Димасом нелады? – Марина вытирает рот салфеткой и, приняв вид дознавателя, выжидающе смотрит на меня.

Соблазн поделиться тягостными мыслями очень велик. Кроме Марины мне ведь даже и поговорить по душам не с кем: ну не маму же в Рязани тревожить. Может, и правда, стоит скинуть груз с души? Может, Маринка поможет посмотреть мне на ситуацию с другой стороны?