Жена или жертва?.. - Филлис Уитни Страница 34

— Это хорошо, Гленн. Очень хорошо. Это лучшее из всего, что ты сделал, не считая работы из черного мрамора. Интересно, ты сам понимаешь, почему они тебе удались?

Гленн повернулся к ней так стремительно, что я вздрогнула. Он не мог не знать, что этой женщине нельзя доверять. Или все еще рисковал ей верить?

— Уточни, что ты имеешь в виду, — попросил он.

Даже Колтон был заинтригован и остановился, чтобы послушать, что она скажет.

Мягко, почти нежно Гленда провела рукой по лицу из алебастра, моему и в то же время чужому, словно слепой, ощупывающий чуткими пальцами его контуры.

— Это полная противоположность головке из черного мрамора и в то же время ее копия, двойник. Ты вырезал из ледяной глыбы вовсе не Дину. И знаешь это, не так ли?

Гленн побледнел и неистово замотал головой.

— Нет-нет, ты ошибаешься, Гленда. Это совсем не то, что я собирался сделать.

Сестра пристально посмотрела на него, потом вдруг разразилась рыданиями и опрометью выскочила из мансарды. Мы услышали, как она сбежала вниз по лестнице и хлопнула входной дверью.

Лицо Гленна оставалось болезненно бледным, но Колтон этого не заметил.

— Маятник качнулся в обратную сторону, — сказал он. — Она возвращается назад, в то время как ты идешь вперед. — Он еще раз посмотрел на алебастровую головку с удивлением и восхищением одновременно. — Но в этом есть и положительный момент, — заметил Колтон. — Вы двое никогда не были свободны друг от друга. Так что сейчас, когда Гленда впервые оказалась на твоем месте, будь к ней снисходителен, мой мальчик, прошу тебя. — Он задумчиво помолчал. — Пойдем, помоги мне с вещами. Дина, — повернулся ко мне свекор, — твоя помощь мне не потребуется, так что ты можешь идти отдыхать и лечить свою ногу.

Он рассеянно улыбнулся мне и, взяв несколько холстов, начал спускаться по лестнице. Я с горечью почувствовала, что, несмотря на все его похвалы, по-прежнему оставалась чужой в их клане.

Я подошла к Гленну, чтобы выказать ему свою любовь и веру в его талант, которая только что была вознаграждена.

— Не верь тому, что сказала твоя сестра… — начала я, но он вдруг посмотрел на меня почти с отвращением и быстро вышел.

Пока они грузили вещи Колтона в машину, я стояла перед алебастровой головкой, внимательно изучая ее.

Да, там было это. Я поняла, что Гленда имела в виду. В этом существе было что-то нечеловеческое, никоим образом не связанное со мной. Когда я осознала, откуда это пришло, мне показалось, что меня тоже заковали в лед. Я была уверена, что теперь это лицо, которое я не считала своим, будет преследовать меня в кошмарах, и спустилась по лестнице, желая оказаться как можно дальше от него.

Я стояла в холле у окна, ожидая, когда Кол-тон уедет. Небо потемнело, и серые низкие облака обещали снегопад.

Номи присоединилась ко мне, и я доложила ей о результатах показа, но не упомянула о словах Гленды. Пожилая женщина, казалось, очень довольна как успехом Гленна, так и неудачей его сестры.

Странно, что Номи, всегда настроенная против Гленды, не принимает мою сторону, подумала я, но вспомнив, как она с явным сочувствием перевязывала мне ногу, решила воспользоваться этим обстоятельством.

— Расскажите мне о матери Гленна, — попросила я.

Номи ничего не ответила и даже не посмотрела на меня.

Колтон сел в машину и захлопнул дверцу. Он опустил стекло, помахал сыну и выехал на дорогу. Гленн какое-то время стоял, глядя ему вслед, затем повернулся и ушел в лес — возможно, к Серым камням, надеясь найти там сестру.

Когда он скрылся из виду, Номи взяла меня за руку и повела в свою гостиную. Джезебел уже вернулась домой и лежала на потертой софе, лениво мурлыкая.

— В этой комнате ты всегда будешь в безопасности, — сдержанно сказала Номи. — Гленда никогда не приходит сюда. Здесь все напоминает о ее матери, и она не может такого выдержать.

— Теперь вы расскажете мне, что же все-таки тогда произошло? — спросила я. — В Чандлерах так много таинственного. Почему эта комната напоминает дочери об Элизабет?

— Когда бушевали метели, эта комната была самой теплой во всем доме, а поскольку Элизабет постоянно мерзла, мы привыкли проводить здесь вечера, а нередко и дни тоже, когда близнецы были маленькими. Колтон часто уезжал, как и сейчас, поэтому Элизабет попросила меня пожить с ней. Она никогда не была сильной, и дети ее не очень-то слушались.

Номи подошла к секретеру и открыла его, а я уселась на софу и стала гладить кошку. Через минуту она вернулась и протянула мне фотографию. Это был не очень четкий снимок красивой женщины лет тридцати, с волосами, зачесанными кверху. Глаза ее были ясными, но в них светилось беспокойство, а мягкий рот, казалось, слегка подрагивает.

— У моей сестры было слишком мало сил, чтобы иметь дело с Чандлерами, — сказала Номи и отложила фотографию. — Именно поэтому мне приходилось бороться за нас обеих. И я считаю, что справилась с этим. Они не смогли подчинить меня себе, как им этого ни хотелось.

Она задумчиво потерла свой маленький острый носик, и я посмотрела на нее с все возрастающей симпатией.

— Я вижу это. Но вот что будет со мной… — Вытянув ногу, я посмотрела на раненую лодыжку.

— После праздников заставь Гленна увезти тебя отсюда, — посоветовала Номи. — Чандлеры проводят здесь Рождество и остаются до Нового года, следуя давней семейной традиции. После этого они снова разъезжаются, но сейчас Гленда может не захотеть отпустить брата. Поэтому ты должна настоять на вашем отъезде, чтобы не оставаться с ней в одном доме на долгое время.

Это будет зависеть от Гленна, подумала я. Если он нашел себя в работе, как предполагает его отец, мне не следует мешать ему и настаивать на переменах.

Я настойчиво вернулась к теме Элизабет.

— Кейт сказал мне, что его бабушка провалилась под лед на озере неподалеку от Серых камней.

Номи опустилась на колени перед камином, положила туда несколько березовых поленьев и протянула руки к огню, как если бы ее пробирала дрожь. Застывшим безжизненным голосом она рассказала мне эту историю:

— Это произошло в первый день Нового года. Элизабет взяла Гленду с собой кататься на коньках. Гленн был занят новой игрушкой, подаренной на Рождество, и не захотел выходить. А его сестра уже в пять лет была настоящим дьяволенком. Она весь день надоедала матери просьбами покататься на коньках в своем любимом заливчике, и та в конце концов сдалась.

Погода была теплой, поэтому лед кое-где мог подтаять, особенно в этом месте, поскольку там озеро круглый год подпитывается ключами. Чтобы прекратить бесконечное нытье дочери, Элизабет пообещала ей пойти туда, куда она хочет, и посмотреть, насколько там крепкий лед. Что именно там произошло, мы так никогда и не узнали. Как можно вытянуть правду у пятилетнего ребенка, который к тому же насмерть перепуган? Насколько мы смогли реконструировать события по рассказу Гленды, она, не послушавшись предостережений матери, надела свои коньки и начала носиться по льду, который ходил ходуном под ее ногами. Возможно, если бы Элизабет стояла на берегу и ждала, пока ее избалованное дитя вернется, все закончилось бы хорошо. Но она потеряла голову от страха за Гленду и решила сама вывести ее на берег, прежде чем лед треснет. И он действительно треснул, ведь несмотря на свою хрупкость, Элизабет, безусловно, была тяжелее пятилетней девочки. Она оказалась в ледяной воде, в то время как Гленда, целая и невредимая, вернулась на берег.