Неукротимая любовь - Барбара Картленд Страница 34

Обрадовавшись, что сможет помочь молодому архитектору, Фортуна взглянула на часы — было уже без двадцати одиннадцать.

Она подошла к столу и, взяв большое белое гусиное перо, вытащила из ящика стола лист бумаги. Интересно, понравился ли маркизу ее почерк? Гилли однажды сказала, что он очень четкий.

Она с большим трудом придумала одно предложение:

«Приходите быстрее, мне нужно сообщить вашей светлости нечто очень важное. Фортуна».

Слова были тщательно выписаны, а подпись украсила завитушка. Фортуна сложила записку, запечатала ее облаткой и стала с нетерпением ждать, когда стрелки часов дойдут до одиннадцати.

Когда это произошло, она потянула за шнур звонка.

Маркиз, однако, появился только через полчаса. Фортуна сидела на коврике у камина, на ее коленях лежала голова спаниеля, а две другие собаки спали, пристроившись по бокам.

Когда маркиз вошел в библиотеку, они тут же подняли голову и, бросившись к нему, принялись прыгать на него, махая от радости хвостами.

— Что-то вы долго… — начала было Фортуна, но слова ее замерли на губах.

Она взглянула ему в лицо и увидела, что он весь кипит от гнева.

Губы маркиза были плотно сжаты, а меж бровей залегла складка. Фортуна почувствовала, как упало ее сердце, и поняла, что сейчас он разразится самыми циничными и саркастическими высказываниями, на которые был только способен.

Ей показалось, что он слишком долго шел от двери до камина, а когда он наконец оказался рядом, то уставился на нее взглядом полным нескрываемого презрения.

— Разрешите сообщить вам, — произнес он, и его слова падали на нее, словно удары хлыста, — что, когда молодая женщина находится под покровительством одного джентльмена, ей не подобает принимать подарки от другого. Я полагал, что вам известны элементарные нормы поведения, но, как выяснилось, я ошибался.

Его голос стал глубже.

— Я полагал также, что вы не похожи на других женщин, — продолжал он, — чью жадность ничем нельзя утолить и чьи загребущие руки всегда готовы вытрясти из любого мужчины, который попадется им на пути, — кем бы он ни был — все до последнего пенни. Но и тут я ошибся.

Он помолчал, а когда снова заговорил, его слова прозвучали еще резче и оскорбительней.

— Потрудитесь сообщить мне, чем это я вас обделил и в чем это вы так остро нуждаетесь, что согласились принять подачку от первого встречного?

— Что вы такое говорите? — спросила Фортуна, когда маркиз замолчал, чтобы перевести дыхание. — Что я такого сделала? Почему вы сердитесь?

— Сержусь?! — воскликнул маркиз. — Это слишком мягкое слово. Я возмущен, если хотите, оскорблен и унижен тем, что женщина, живущая под моей крышей, клянчит подачки у гостя, сидящего за моим столом!

— Какая бессмыслица, — сказала Фортуна. — Клянусь, я не понимаю, о чем вы говорите!

— Тогда, быть может, вы объясните мне, что имел в виду мистер Фицгиббон, когда, прощаясь со мной, сказал: «Поблагодарите мисс Гримвуд и скажите ей, что я завтра же привезу ей то, что обещал»? Украшения? Какой-нибудь драгоценный камень, который вам приглянулся? И что вы пообещали ему взамен?

Выражение испуга на лице Фортуны начало понемногу исчезать. Ее глаза по-прежнему были темными и встревоженными, а щеки — бледными, но краски потихоньку возвращались на ее лицо, когда она сказала:

— Нет, я не просила у мистера Фицгиббона драгоценностей! Мне они совсем не нужны! Теперь я все поняла. Он приедет завтра, чтобы показать вам чертежи домов для рабочих, которые он составил. Дома эти будут дешевые, и люди, живущие в них, не будут страдать от сырости. — Она говорила медленно, чтобы маркиз ее понял. — И они будут стоить не дороже тех, что строятся сейчас. Нынешние дома плохо спроектированы и всего через несколько лет после постройки уже нуждаются в капитальном ремонте.

— Дома?! — воскликнул маркиз в изумлении, словно никогда не слышал этого слова.

— Да, дома, которые вы сможете построить в Ламбете, в деревушках вроде Уотерлеса и в других местах.

— Подумать только — дома, — чуть слышно произнес маркиз, садясь в кресло. — Так это вы так оживленно обсуждали за ужином?

В его голосе еще звучало подозрение, но в глазах больше не было гнева, и он уже не хмурился.

— Да, это, — ответила Фортуна. — Как выяснилось, мистер Фицгиббон всегда мечтал стать архитектором, но его отец настроен сделать из него политика. У мистера Фицгиббона много полезных идей, и он обещал мне завтра показать свои чертежи. Я думала, они вас заинтересуют.

— Наверное, я должен вам поверить, — неохотно произнес маркиз.

— Вы должны всегда верить мне, — ответила Фортуна, — поскольку я никогда не лгу.

— Надо думать, — медленно произнес маркиз.

— Вы такой подозрительный, — тихо сказала Фортуна, — что мне становится интересно, с какими женщинами вы общались до сих пор?

— Вероломство приходит с опытом, — сказал маркиз.

— Я еще никого в жизни не обманывала, — заявила Фортуна.

— Быть может, вы еще не оказывались в такой ситуации, когда удобнее или выгоднее солгать, — предположил маркиз.

— Нет, не оказывалась, — подтвердила она, — но думаю, что никогда не надо лгать тем, кого любишь. Ведь это было бы предательством, правда?

— А вы, конечно, любили очень многих, — заметил маркиз.

Она лукаво улыбнулась ему.

— Какой ответ вы хотели бы от меня услышать? Вам нравится выставлять меня дурочкой. Глупо с моей стороны спорить с вами.

— Но вы ведь только этим и занимаетесь, — сказал маркиз.

— В какой-то мере это доставляет мне удовольствие, — заметила Фортуна. — Мне всегда хотелось поспорить с мужчиной, поговорить с умным человеком, отстаивая свою точку зрения и выслушивая его аргументы. Ведь в споре рождаются идеи, о которых даже не подозревал.

— Умные женщины не пользуются успехом в обществе, — заметил маркиз.

— В каком обществе? — спросила Фортуна.

Но, произнеся эти слова, она поняла, что не надо было задавать этот вопрос. Маркиз, нахмурившись, отвел от нее взгляд и стал смотреть на огонь.

Он должен был радоваться — ужин удался. Все прошло так, как он задумал.

Он пригласил четырех самых влиятельных джентльменов в графстве, которые к тому же были самыми отъявленными сплетниками. Трое из них явились в замок, и он знал, что сейчас они оживленно обсуждают то, что им довелось здесь увидеть.

Самый старший из них сразу же заметил поразительное сходство Фортуны с герцогиней Экрингтон. Мерил-Парк находился отсюда всего лишь в двадцати милях, и маркиз был уверен, что по крайней мере один из его гостей завтра придумает какой-нибудь повод, чтобы ранним утром отправиться туда и рассказать, что он видел в замке Тейн.