Многоточие длиною в любовь - Элизабет Бартон Страница 34

Рональду Феррэлу было только тридцать восемь лет. Зрелый, полный сил и жизненных планов человек. Не просто красивый и приятный в общении мужчина, каких довольно. Мужчина-мечта.

Безоблачным ноябрьским днем в приемный покой лос-анджелесской больницы «Скорой помощи» вбежал человек с взлохмаченными волосами и потребовал дежурную сестру.

Молодая женщина-хирург, проходя из ординаторской в комнату отдыха, мельком взглянула на мужчину, который говорил с медсестрой на повышенных тонах и возбужденно жестикулировал. Она узнала в этом растерянном мужчине короля детективного жанра Рональда Феррэла.

Это был он и не он. Неделю назад она видела его источающим уверенность и силу в репортаже о вручении литературной премии. Все мы равно перед лицом несчастья, подумала врач, все в одинаковой степени. Подойдя к нему, она спросила:

— Чем я могу вам помочь, сэр?

Феррэл от неожиданности взмахнул руками и, забыв бестолковую медсестру, обернулся к позвавшей его женщине. «Линда Дорвудсон, хирург», прочел он глазами надпись на ее бедже. Его безумные глаза метались от беджа к ее лицу и обратно, словно он примерял имя по отдельности к носу, губам и глазам Линды. От волнения у него пропал голос, и, когда Рональд попытался что-то сказать, получились невнятные, глухие звуки.

— Это больница, здесь на каждый квадратный метр по пять врачей, — доброжелательным тоном сказала Линда, поняв, в чем дело. — Ваш друг или родственник лежит у нас, так?

Он отчаянно закивал.

— Кто-то из родителей?

О, как мучительно лишиться дара речи! Рональд чувствовал себя безногим калекой, у которого украли протезы.

Вобрав в себя побольше воздуха, он открыл рот, но вместо слов полились слезы. Он плакал смиренно, безмолвно, понурив голову, как обиженный сирота, которому некому пожаловаться.

— Шарлотта Клейтон, — прохрипел он через силу. — Ее привезли час назад.

— Сейчас мы все узнаем, — повеселела Линда и отошла к стойке с компьютером. — С вашей Шарлоттой все хорошо, — сообщила она, вернувшись к плачущему мужчине. — Она на втором этаже, в одиннадцатой палате. Ей сделали промывание желудка, ребенок не пострадал.

Вскинувшись, Феррэл бросился к лестнице, вернулся с полпути назад, с нечеловеческой силой обнял Линду и снова побежал вверх по ступенькам. Сколько их там было, десять или сто, ему было не важно. Пускай миллион! Он все равно бы достиг своей цели.

Под дверью палаты тихо всхлипывала женщина лет пятидесяти. Увидев Рональда, она поднялась со стула и протянула к нему руки.

— Я ее мать, Дорис, — сказала она и, сломавшись, снова залилась слезами. — А вы Рональд Феррэл. Наверное, я никудышная мать, если дочь, пробыв в нашем доме два дня, ничего не рассказала мне о вас.

— Вы приехали с Шарлоттой? Как вы узнали о несчастье с ней?

— Еще вчера мне позвонила ее подруга Миранда и сказала, что Шарлотте нужна ее семья. Я приехала поздно и не хотела ее беспокоить. А утром… — Как ни старалась Дорис держаться, голос ее постоянно срывался.

— К ней нельзя? — спросил Рональд. — Почему вы сидите в коридоре?

— Я боюсь заходить к ней, — призналась Дорис. — Боюсь, что она меня прогонит. Разве хорошие матери отпускают от себя детей? Моя девочка выросла такой красавицей и решила умереть.

— Ну-ну, Дорис! — Рональд обнял ее за плечи. — Утрите слезы. Чем зря сокрушаться, идите и поцелуйте свою дочь.

На белом полотне кровати темнела фигурка Шарлотты. Она лежала поверх простыни, отвернувшись к окну, с подогнутыми ногами.

Дорис зажмурилась и встряхнула головой, но картинка не рассеялась. Ее маленькая Лотти пыталась покончить с собой! Дорис села на краешек постели и погладила Шарлотту по спине. Девушка вздрогнула и слегка повернула голову, чтобы посмотреть на психиатра, который по больничным правилам должен был провести с ней беседу.

Дорис смущенно улыбнулась.

— Мама, прости меня, мамочка, — затрепетала Шарлотта, тотчас прижавшись к мокрой материнской щеке. — Ты плакала из-за меня. Я не хотела тебя огорчить. А как же папа, где он?

— Он тоже скоро приедет. Я звонила ему, сказала, что у тебя воспаление легких.

— И он поверил? — Шарлотта засмеялась, превозмогая душевную усталость. — Давай не будем его напрасно волновать. Скажем, что воспаление легких оказалось ангиной.

— Тут к тебе еще один посетитель, — таинственно сообщила Дорис.

— Миранда? — предположила Шарлотта.

— Почти, — загадочно ответила Дорис и выскользнула из палаты.

Шарлотта приподнялась на локтях и поправила подушку, чтобы было удобнее сидеть. Образ Рональда так живо стоял перед мысленным взором Шарлотты, что когда она услышала звук открывающей двери и повернула голову, то ничуть не удивилась, увидев его во плоти. Его изможденное лицо напомнило ей о пузырьке с таблетками, о встрече с блондинкой в кафе…

Шарлотта не могла двигаться, она могла, только молча сидеть в солнечном свете, льющемся из окна, и смотреть на Рональда. И Рональд тоже застыл, словно окаменел ненадолго. Потом он закрыл за собой дверь и сказал:

— Спасибо, что не ушла без меня.

— Я испугалась, что тебе не с кем будет пререкаться, и вернулась.

Рональд встал на колени перед ее кроватью и уронил голову на руки Шарлотты. Она была счастлива, не зная, что может стать еще счастливее.

— Тебе сказали? — спросил Рональд, подняв на Шарлотту полный обожания взгляд.

— Я буду инвалидом? — в испуге привстала на кровати Шарлотта.

— Ты будешь мамой, — улыбнулся Рональд.

— Я беременна?! — радостно воскликнула Шарлотта. — Рон, ты уверен, что мы не умерли? Такого не бывает на нашей грешной земле!

Шарлотта сидела на кровати, обхватив руками подушку, смеялась и плакала от счастья, о котором пишут в романах.