Однажды в Париже. Наблюдая за парижанками. - Жиль Мартен-Шоффье Страница 34

Эдуар Бреда.

Удачно, что Мириам Рейналь, пресс-атташе издательства «Галлимар», живет на углу рю де Тампль и рю де Франс-буржуа, в центре Маре, в десяти минутах ходьбы пешком от нашей фирмы. Этот перекресток — прямо как мини-площадь Святого Петра в Ватикане! Вы можете провести там опрос общественного мнения: 100 процентов населения ненавидит генетически модифицированные продукты, мэра Парижа Тибери, реалити-шоу на телевидении, канал «Телефранс-1», генерала Оссаресса, который пытал алжирцев во время войны в Алжире, сайентологию, сексизм и дождь во время отпуска. Особенно не следует там произносить имя Саркози, в их классификации он находится где-то между Франко и Пиночетом. Но ведь Мириам хорошенькая, а за три недели до сегодняшнего дня она добилась для нас согласия на эксклюзивное интервью от Кундеры [80]. Я предпочел бы поужинать с ней тет-а-тет, но отказаться от приглашения было немыслимо, вот уже три года она обещает мне для журнала неизданную новеллу Патрика Модиано, которую я вроде бы должен вот-вот получить. Лучше быть вежливым и готовым откликнуться на приглашение. Я пришел по-старинному, с букетом из двенадцати роз, белых, как листки рассказа, который Модиано нам, несомненно, так и не даст. Букет очень подходил к оштукатуренным средневековым стенам, старинного вида фонарям, заржавевшим табличкам из кованого железа и к полно-приводной машине с темными тонированными стеклами, которая заняла весь тротуар. Интеллектуалы из этого квартала, очевидно, считают себя кем-то вроде Дю Геклена [81], слезающего со своего скакуна, когда припарковывают свои машины где попало. Не иначе как эти кретины надевают боксерские перчатки, чтобы читать «Либерасьон». Кругом была сплошная липа. В холле дома список жильцов заставлял задуматься: главный редактор женского журнала «Марианна», директор по пиару Жана-Поля Голтье, некий Блок-Лэне, какой-то Бев-Мери. Эти люди, которые знают все и знакомы со всеми, явно были в своем кругу.

Уже при входе в квартиру чувствовался запах ванили: Мириам везде зажгла ароматические свечи. Кастор открыл дверь, значит, и Поллукс где-то неподалеку. Все писательницы и хозяйки домов, связанные с литературными кругами, все время нанимали на званые обеды одних и тех же метрдотелей. У Кристин Орбан, у Франсуазы Галлимар, у Гвини Шабрие обязательно попадаешь на них. Можно подумать, они разбили свою палатку на перекрестке центральных аллей Салона книги. Но даже не надейтесь на то, что они вас узнают: едва взяв ваше пальто, они отводят взгляд, опускают ресницы и не смотрят на ваш спектакль. Они сами его перед собой разыгрывают, это невероятно.

Я пришел последним. И сразу же увидел, что меня ждут мучения. Здесь уже присутствовали два гвоздя с моего креста: Армелль Делатур и Юбер Дантом. Она — актриса и романистка, сочетание все более и более распространенное и все более неприятное. Если она умеет писать, то я не умею читать. Он — театральный режиссер и директор театра в пригороде Парижа в Стенсе, ненасытный хищник, всегда готовый давать уроки морали. В отношении продажности он мог бы обратиться за опытом к Армелль: однажды она проделала трюк, о котором до сих пор говорят в «Сенсациях», а мы там всякого навидались. К нашему большому удивлению, она сразу без уговоров согласилась сняться со своим ребенком для обложки журнала: обычно для этого нужны часы разговоров с ее агентом, а тут — ничего такого. Потом мы все поняли: красивое кольцо украшало указательный палец той ее руки, которой она поддерживала головку своей маленькой дочки. Эта была последняя модель дизайнера ювелирных изделий Луизы Гранден, созданная для «Живанши», и Армелль потребовала, чтобы это было указано в подписи к фотографии. Она одним махом убивала двух зайцев, точнее сказать, одним камнем. Если отвлечься от этого, то она очаровательна и любезна. Полная противоположность Юберу.

Этот тип все пятнадцать лет, что мне приходится с ним встречаться, просто действует мне на нервы. Он считает себя интеллектуалом, потому что смотрит телеканал «Культура», образованным человеком, потому что часто вставляет в свою речь цитаты, и видит себя буквально крестоносцем творчества, когда ставит пьесы Мольера, Шекспира и Чехова. Не говорите ему о Министерстве культуры, его основном спонсоре. Он воздвиг стену между учреждением и собой — с проделанным в ней окошком для получения денег, уверяю вас. Достаточно хоть на минуту взглянуть на Юбера, чтобы понять: он хватает все, что попадает ему под руку, — и поверьте, левой рукой он берет так же хорошо, как и правой. Даже сидя, он дышит, как кит, огромный и подобравший живот, чтобы переварить ягненка. У Мириам он ничем не рисковал, здесь были: актриса, которая мечтает сыграть в интеллектуальной пьесе; пресс-атташе, промаринованная в соусе «Нувель Ревю Франсэз»; какой-то паренек с обесцвеченными волосами, который пришел вслед за юбками Делатур, и знаменитая супружеская чета Сен-Сир, король рекламы и его жена, ведущая передачи о классической музыке на телеканале «Франс-2». Когда я вошел, Юбер читал лекцию. Сюжет: пригороды.