Хрупкое сердце - Бонкимчондро Чоттопаддхай Страница 34

Ногендро приказал устроить ему постель в спальне Шурджомукхи. Узнав об этом, Комолмони лишь пожала плечами.

В полночь, когда все засыпали, Ногендро шел в комнату Шурджомукхи. Он шел туда не спать, а плакать.

Спальня Шурджомукхи представляла собой просторную уютную комнату. Эта комната являлась храмом счастья для Ногендро, и потому он так бережно сохранял ее. Высокий потолок, пол из черно-белого мрамора, стены, расписанные синими, голубыми и красными лотосами с маленькими птицами по верхнему краю. В углу стояла дорогая деревянная кровать, отделанная слоновой костью, вдоль стен — несколько деревянных скамеечек, большое зеркало и другая мебель. На стенах висели картины, написанные художником-индийцем, учившимся рисовать у англичан. Шурджомукхи и Ногендро сами подсказывали ему сюжеты. Потом они вставили картины в рамы и повесили их в спальне.

На одной картине была изображена сцена из «Кумарасамбхавы» [48]. На вершине горы — погруженный в раздумье Шива. Его верный Найди с золотой палицей стоит у входа в хижину, увитую лианами, и подает деревьям знак молчать. Тишина. Все насекомые попрятались в листве. Дремлют антилопы. Здесь же присутствует и Мадана, который намерен помешать Шиве. Рядом с ним бог весны — Ваганта. На переднем плане — Парвати [49], волосы ее убраны цветами, она берет прах от ног Шивы. Одним коленом она уже коснулась земли, другое — чуть присогнуто. Парвати склоняет голову, и несколько цветков, украшающих ее голову, падают на землю. Рубашка у нее на груди слегка распахнута. Чуть поодаль от нее Камадева, почти скрытый ветвями деревьев, опустившись на одно колено, натягивает лук, собираясь пустить благоуханную стрелу.

На другой картине Рама с Ситой [50]возвращаются с острова Ланка. Они летят по воздуху в жемчужной колеснице. Одна рука Рамы покоится на плече Ситы, а другой он указывает ей на красоты земли. Колесница движется по облакам — голубым, розовым, белым, и они плывут, гонимые ветром. Внизу простирается огромный волнующийся океан, солнце играет в нем тысячью красок. Позади «многоглавая» Ланка, сверкающая на солнце коронами своих дворцов, а впереди — безбрежный океан, сине-зеленый, как чаща тамалов. В небе парит стая лебедей.

Еще на одной картине — Арджуна с похищенной Субхадрой [51]. В облаках мчится колесница, за ней гонится несметное войско ядавов, в разрывах облаков мелькают их знамена. Правит колесницей сама Субхадра; мчатся кони, и перед ними расступаются облака. Довольная своей ловкостью, Субхадра, закусив нижнюю губку, искоса поглядывает на Арджуну, и легкая улыбка играет на ее губах. Вихрь разметал ее локоны, и несколько завитков прилипли к влажному лбу.

А вот картина, на которой изображена Ратнавали [52], готовящаяся покончить с собой. Ясная звездная ночь. Ратнавали в облике русалки стоит под пальмой тамала; с пальмы свешивается пышно цветущая лиана, одной рукой Ратнавали обвивает лиану вокруг своей шеи, а другой вытирает слезы; цветы венчают ее голову сверкающей короной. Есть здесь и картина, изображающая Шакунталу [53], вытаскивающую из ступни занозу, чтобы подойти к Душьянте. Ее подруга Анусайя смеется. От стыда и гнева Шакунтала не поднимает головы — она не может ни взглянуть на Душьянту, ни подойти к нему.

На картине рядом изображен облаченный в воинские доспехи прекрасный и гордый, как лев, принц Абхиманью [54]. Он прощается перед сражением со своей женой Уттарой. Уттара закрывает собой дверь, преграждая ему путь. Абхиманью смеется над ее страхом и острием меча рисует на земле картину легкой победы над врагом. Но Уттара ничего не видит. Она рыдает, закрыв лицо руками.

На другом полотне — Сатьябхама [55], спорящая с Кришной. Широкий, выложенный камнем двор, за ним виднеется золотой купол дворца. Во дворе — огромные серебряные весы. На одной чаше, почти касающейся земли, восседает украшенный драгоценностями повелитель Дварки [56], умудренный жизнью Сри Кришна. На другой — груда золотых украшений и драгоценных камней, и все-таки эта чаша не может перетянуть ту, на которой сидит Кришна. У весов стоит прекрасная пышнотелая, с глазами, словно лотосы, Сатьябхама, голова ее украшена драгоценностями. То, что происходит с чашами весов, волнует ее. Она срывает с рук браслеты, вырывает из ушей жемчужные серьга и бросает их на чашу с драгоценностями. От стыда на лбу у нее выступают капельки пота, из глаз вот-вот готовы брызнуть слезы, ноздри гневно раздуваются, нижняя губа прикушена — такой изобразил ее художник. Позади, как золотое изваяние, тихая Рукмини [57]. Лицо ее печально. Она тоже отдала свой браслет Сатьябхаме, но взгляд ее устремлен на супруга, она следит за ним, и на ее губах замерла мягкая улыбка. В этой улыбке Кришна видит удовлетворение. Лицо его серьезно, спокойно, словно все, что происходит, его не касается, только в лукавом взгляде, остановившемся на Рукмини, чуть заметна слабая усмешка. Тут же стоит прекрасноликий, нарядный мудрец Нарада [58], с любопытством наблюдающий эту сцену; ветер рвет его шарф и треплет бороду. Сияют лица нарядно одетых жителей города. Среди них много странствующих брахманов. Стражники пытаются успокоить толпу. На картине рукой Шурджомукхи написано: «Что посеешь, то и пожнешь. Можно ли мерить супруга на золото?»

Когда Ногендро вошел в спальню, было уже заполночь. За окном стояла непроглядная ночь. С вечера заморосил дождь и поднялся ветер. К ночи ветер усилился. Распахнутые двери с шумом хлопали. Звенели оконные стекла.

Войдя в комнату, Ногендро закрыл за собой дверь. Буря стихла. Ногендро тяжело вздохнул и опустился на тахту. Никто не знает, сколько слез пролил он на ней! Сколько раз обнимал и целовал ее бесчувственную ткань! А потом поднимал голову и смотрел на любимые картины Шурджомукхи. В комнате горел светильник. В его танцующем пламени полотна казались живыми. И в каждой картине Ногендро видел Шурджомукхи.