Роза Черного Меча - Рексанна Бекнел Страница 34

Пробормотав что-то себе под нос, юноша с самым разобиженным видом закутался в плащ и со всей скоростью, на какую был способен, углубился в лес. До Розалинды донесся шум и треск ломающихся ветвей и шорох листьев. Затем, по-видимому, паж нашел местечко поуютнее, и через некоторое время все стихло.

Хотя с уходом Клива можно было надеяться, что грозу пронесло, но Розалинда осталась теперь наедине со своим странным покровителем, что само по себе порождало тревогу. Вдобавок ко всем бедам ее правая нога все еще лежала у него на колене, точнее, на мускулистом бедре. Внезапно смутившись, Розалинда попыталась было убрать ногу, но Черный Меч решительно воспрепятствовал этому намерению, ухватив девушку за лодыжку.

— Мы еще не кончили, — спокойно произнес он, не сводя с нее глаз.

Тут вся ее заносчивость развеялась прахом.

— Я… Мне не нужны башмаки. Правда не нужны, — добавила Розалинда, уловив тень усмешки в уголках рта Черного Меча.

Ответом на эти слова явилось лишь то, что одна его рука скользнула чуть выше по лодыжке, а другой он обхватил ее ступню.

— У тебя тут синяки, — сказал он, поглаживая пятку. — И ссадины, и порезы. — Пальцы ласково прошлись вдоль узкой подошвы.

Розалинду бросило и в дрожь, и в жар. И что самое обидное — он, по-видимому, прекрасно сознавал, каково ей приходится, и откровенно ухмылялся.

— Почему бы нам не прийти к соглашению и не поработать разок дружно? Это дело не займет много времени. А как только твои башмаки будут готовы, можешь снова сколько угодно тешиться своей неприязнью ко мне… если тебе будет угодно.

Это было сказано тоном снисходительного взрослого, который увещевает капризного ребенка. Обижаться не имело смысла, иначе она выглядела бы совершенной дурочкой. Стиснув зубы от раздражения, Розалинда заставила себя коротко кивнуть в знак согласия. Черный Меч одобрительно потрепал ее по подбородку и приступил к работе.

Когда он подгонял шкурку к ноге, Розалинде еще кое-как удавалось сохранять величавый вид, но теперь, когда ступня утопала в его горячей ладони — да еще после этого неожиданного прикосновения к ее подбородку, — оказалось чрезвычайно трудно держаться на высоте положения. Сверкающие лучи утреннего солнца заливали светом маленькую полянку, так что никакой спасительный полумрак не помогал скрыть чувства, которые так ясно отражались на лице Розалинды.

Что побудило ее принять сторону Черного Меча против Клива? — спрашивала себя Розалинда и не находила ответа. Допустим, в этот раз так и следовало поступить, но все равно Черный Меч не из тех, кому стоит доверять. А она расселась чуть ли не на коленях у него! И вдобавок ко всему с ее чувствами творится неведомо что. Любое его прикосновение, каким бы невинным оно ни казалось, как будто переворачивало все внутри. Нужно держать себя в руках!

— Эту я сделаю сама, — выпалила Розалинда, когда Черный Меч потянулся за второй шкуркой. — Я видела, где ты прорезал дырочки и как продернул тесемку. — Поймав его внимательный взгляд, она прикусила нижнюю губу. — Благодарю… благодарю за то, что ты сделал мне башмачок.

— Воля ваша, — только и ответил Черный Меч. Вручив Розалинде шкурку и нож, он оперся на локоть и принялся наблюдать за ее работой.

Розалинду так обрадовала его сговорчивость, что она с воодушевлением принялась задело. Вдоль длинных верхних концов шкурок она прорезала ряд дырочек, а потом добавила еще по три на коротких концах — там, где края шкурок сходились на лодыжке. Руки двигались споро и уверенно: в шитье она не была новичком. А когда Розалинда начала продевать узкую полоску через прорезанные отверстия, случилось то, что совершенно ошеломило и потрясло ее, заставив вытянуться в струнку.

Черный Меч медленно провел рукой вдоль ее распущенных волос от изгиба шеи вниз вдоль спины и до того места, где кудри кольцами легли на землю. Потом он взял в горсть шелковистую прядь и осторожно обмотал ею запястье и кисть руки.

— У тебя красивые волосы, — прошептал он Розалинде, обратившей к нему изумленное лицо, — и пленительные глаза. — Он поднял руку и снова ласково погладил ее подбородок. — Если бы я не знал, что ты сотворена из плоти и крови, горячей плоти и крови… — мягко добавил он, — то принял бы тебя за лесную нимфу, посланную заворожить меня.

— Не надо, — с замиранием сердца вымолвила Розалинда. — Ты не имеешь права.

Она попыталась оттолкнуть его руку, но тщетно.

— Право у меня есть, — возразил Черный Меч. — Законное право.

Необъяснимая магия устрашающих слов тихого голоса и мягкого прикосновения так обескуражили Розалинду, что возражения замерли, не слетев с языка. Черный Меч сел, и его рука обвилась вокруг шеи Розалинды. Сердце девушки бешено колотилось, и каждая ее жилка, казалось, натянулась в напряженном ожидании.

— Ты моя. Моя жена, — услышала она. Потом его губы прижались к ее губам, и окружающий мир перестал существовать.

Поцелуй не был ни грубым, ни требовательным. Его губы казались на удивление мягкими, но в том, как он завладел ее губами, Розалинде со всей очевидностью открылась его безоговорочная власть над ней. Может быть, все решила нежность и настойчивость, с которой он заставил ее разомкнуть губы. А может быть, дело было в том, как играл с ее губами кончик его языка. Все плыло у Розалинды перед глазами, и мысли путались. Она сознавала лишь то, что за несколько мгновений ее оцепенение сменилось головокружением, а затем опьяняющим восторгом. Покоряясь влекущей силе его руки, Розалинда припала к широкой груди, а потом как-то получилось, что она уже лежала на траве, а он оказался сверху, и его поцелуи становились все более пылкими. Его язык вкрадчиво скользнул между полураскрытых губ, и, сама того не сознавая, Розалинда открылась ему, охваченная ответным желанием.

В сокровенной, потаенной глубине зародилось пламя, в мгновение ока объявшее все ее существо. Черный Меч шевельнулся, и внезапно Розалинда грудью, животом, ногами ощутила тяжесть крупного тела. Коленом он развел ее бедра, и огненный вихрь забушевал с новой силой, ибо каждая частичка ее плоти потянулась к нему.

Но именно тогда, когда ее телом безраздельно завладело неистовство страстей, сама сила этого безумия помогла Розалинде стряхнуть сковавшую ее истому.

— Нет! — взмолилась она, отворачивая лицо от его ищущих губ. — Нет! — еще раз повторила она, предпринимая наконец попытку оттолкнуть его.

— Ты моя жена, — прошептал он на ухо Розалинде. — Не отвергай меня. Не отказывайся от наслаждения.

Его жаркий шепот манил и соблазнял, и запретное волнение дрожью отдалось в теле Розалинды. Но он произнес слово «жена», и это сразу ее отрезвило.

— Пусти меня! — потребовала она, ибо незнакомую ей доселе страсть пересилила паника. — Убирайся!

На сей раз он не пропустил ее слова мимо ушей, но не переменил позу. Он лишь поднял голову и взглянул в огромные, потемневшие глаза девушки.